Наш Современник, 2002 № 03

Преклонение перед Америкой у нас таково, что я обнаружил эти слова только в отраслевой «Лесной газете» (20.11.2001). Да и то приправленные анекдотическими поучениями, с которыми заштатный журналист обращается к экс-президенту США. Нехорошо, дескать, играть на руку врагам Америки… Жалкие провинциалы! Не понимают, к т о говорил устами Клинтона…

Ну хотя бы дальнейшая последовательность событий должна быть ясна! У нас ведь начиналось с того же — призыва к покаянию. Правда, в Америке нет 300 миллионов сентиментальных слюнтяев, готовых откликнуться на этот призыв. Зато едва ли не половину населения Штатов составляют меньшинства, которые наверняка воспримут призыв к покаянию б е л о й Америки как приглашение взять реванш.

Одновременно начинается расследование связей обанкротившегося гиганта — компании Enron с президентом Бушем, обещающее стать, по мнению журналистов, «вторым Уотергейтом». Сенатскую комиссию возглавил «личный враг» Буша Либерман. Наступление возобновляется.

(Окончание следует)

Очерк и публицистика

Юрий Лощиц ПАПАРАЦЦИЗМ

Нужно ли говорить о нем?

Редко когда внутренний тормоз досаждал мне с таким упорством, как во время работы, в которой я хотел обозначить облик и буйный нрав современного папараццизма. Явление или способ существования, определяемые здесь как папараццизм, мы все наблюдаем, даже если и не отдаем себе в этом отчета, на каждом шагу, каждый день. Но почему же я до самых недавних пор почти ни у кого не находил намерение говорить о нем вслух, причем громко? Может, думал я, большинство моих сограждан научилось, в отличие от меня, глядеть на выходки папараццизма с молчаливым презрением? То есть взяли и отмахнулись от него: мол, сам сгинет, как всякая эпидемия.

Не удавалось, ну, никак не удавалось мне соблюдать такую завидную выдержку. Я упорно продолжал думать о папараццизме и даже высказываться о нем вслух. Потому что было у меня серьезное опасение (а теперь еще и укрепился в нем), что если с папараццизмом и дальше пойдет так, как сегодня, то весьма скоро испошлится, опоганится и подаст заявку на самоупразднение все человечество. По сути, такая заявка уже предложена всем нам. Осенью и в самом начале зимы 2001 года мы уже, хотим ли, не хотим, перешли в сферу прямого и легализованного воздействия папараццизма (впрочем, об этом позже).

Чем только не пугают сегодня бедное человечество: СПИДом, наркоманией, черными дырами, терроризмом, а тут еще какой-то папараццизм… Люди поневоле перестают слушать, внимать и просто-напросто пугаться. Срабатывает тормозная внутренняя система, глушитель слишком сильных и назойливых звуков. Не этот ли самый тормоз осаживал раз от разу и меня?

Или же это был вполне объяснимый страх — перед могуществом и всесилием тысячеглазого чудовища, вооруженного до зубов, беспощадного, когда дело касается его финансовых интересов и его намерения идиотизировать всех, кто еще не охвачен путами его темного Закона?

Уже несколько лет я беседую о папараццизме со своими студентами — будущими журналистами. Участвовал в двух «круглых столах» в стенах Института повышения квалификации работников радио и телевидения, где обсуждались вопросы безопасности общества и личности. Одно из моих выступлений на эту же тему («Журналист как педагог») было опубликовано в сборнике «Основы журналистского образования» (ИПК, 2000 г.), затем в журнале «Новая книга России» и оттуда попало в Интернет — на православный сервер «Русское Воскресение». А выступление о папараццизме на первом из институтских «столов» было перепечатано, почти без сокращений, в сентябрьском номере «Журналиста» (2001 г.) под заглавием «Библейский Хам с камерой». Правда, редакция в своем послесловии сочла нужным заступиться за В. Познера, посчитав, что уж он-то к папарацци никак не относится. Что ж, поживем — увидим. Теперь-то, повторяю, с осени и начала зимы 2001-го, многое в наших СМИ увидится во всем своем «величии», или, что одно и то же, во всей своей срамной наготе.

Понятие «папараццизм» проще всего было бы перевести на русский язык с помощью слова «подглядывание». По своим похотениям и по своим конечным результатам папараццизм, конечно же, далеко выходит за пределы дурной привычки подсматривать. Но все же подглядывание — его начальный импульс, и отмахнуться от него — значит не разглядеть в папараццизме его исходных побуждений.