Наш общий друг. Часть 3

Нашъ общій другъ (Романъ въ четырехъ книгахъ.) Чарльза Диккенса

Книга третья (окончаніе)

X Шпіоны

— Итакъ, миссъ Ренъ, мн не удастся васъ убдить, чтобы вы одли для меня куклу? — сказалъ Юджинъ Рейборнъ.

— Нтъ, — рзко отвчала миссъ Ренъ. — Если вамъ нужна кукла, сходите въ магазинъ и купите.

— Такъ, стало быть, — продолжалъ шутливо-жалобно мистеръ Рейборнъ, — стало быть, моя очаровательная юная крестница въ Гердфордшир…

— Въ сумбуръ-шир — хотите вы, кажется, сказать, — ввернула миссъ Ремъ.

— … будетъ зачислена въ разрядъ простой срой публики и не извлечетъ никакой выгоды изъ моего личнаго знакомства съ придворной швеей?

— Если для вашей очаровательной крестницы, которую поистин можно поздравить съ такимъ милйшимъ крестнымъ папашей… если для нея есть выгода знать, что придворная швея знакома со всми вашими штуками и повадками, такъ можете передать ей это по почт съ моимъ глубочайшимъ почтеніемъ, — отвчала миссъ Ренъ своему собесднику, тыкая противъ него въ воздухъ иглой.

Миссъ Ренъ прилежно шила при свт свчи, а мистеръ Рейборнъ, наполовину забавляясь, наполовину раздражаясь ея сердитыми отвтами, праздно, съ скучающимъ видомъ стоялъ подл ея табуретки и смотрлъ на нее. Несносный ребенокъ миссъ Ренъ находился видимо въ опал: онъ сидлъ въ противоположномъ углу, являя всей своей дрожащей особой поучительное зрлище пьяницы, потерявшаго человческій образъ.

— У-у, скверный мальчишка! — воскликнула миссъ Ренъ, до которой донесся звукъ его стучащихъ зубовъ. — Хотла бы я, чтобы твои противные зубы посыпались теб въ горло и заиграли въ бабки у тебя въ живот. Тьфу! гадкое, негодное созданіе! Черная овца!

Вся эта брань сопровождалась грознымъ постукиваньемъ объ полъ маленькой ножки, противъ чего несчастное существо протестовало только хныканьемъ.

— А тутъ еще плати за тебя! — продолжала миссъ Ренъ. — Пять шиллинговъ — шутка сказать! — Какъ ты думаешь, сколько часовъ мн нужно гнуть спину, чтобъ заработать эти пять шиллинговъ?.. Сейчасъ же перестань хныкать, не то я запущу въ тебя этой куклой… Пять шиллинговъ штрафу за такую дрянь, — каково? Я съ радостью дала бы пять шиллинговъ мусорщикамъ, чтобъ они увезли тебя отсюда въ своей тачк.

— Нтъ, нтъ, не надо! — молилъ полоумный старикъ.

— Онъ способенъ растерзать материнское сердце — этотъ негодный мальчишка, — сказала миссъ Ренъ не то про себя, не то обращаясь къ Юджину. — На свою голову я взростила его. Онъ быль бы ядовите зми, не будь онъ грязне свиньи… Взгляните вы на него! Какое утшительное зрлище для родительскихъ глазъ.

И въ самомъ дл, въ томъ, боле чмъ свинскомъ, состояніи, въ какомъ онъ теперь находился (свиньи хоть жирютъ отъ обжорства и становятся хороши для ды), этотъ человкъ представлялъ во всякомъ случа любопытное зрлище, и не только для родительскихъ глазъ.

— Ну, на что ты годенъ, старый хрычъ? — кричала, все больше и больше ожесточаясь, миссъ Ренъ. — Разв только на то, чтобы посадить тебя въ спиртъ, которымъ ты отравляешься, въ большую стекляную бутыль, и выставлять напоказъ другимъ сосунамъ такого же десятка. Ты хоть бы мать пожаллъ, если своей печенки не жалешь.

— Жалю! Охъ, жалю! — хныкалъ злополучный предметъ этихъ нападокъ. — И ты меня пожалй!

— У тебя одна псня: пожалй да пожалй. А самъ что длаешь, а? Зачмъ ты такъ длаешь?

— Не буду больше! Право, не буду! Прости!

— Замолчи! — сказала миссъ Ренъ, закрывая рукою глаза. — Я не могу тебя видть. Ступай наверхъ, принеси мн шляпку и шаль. Будь хоть чмъ-нибудь полезенъ, негодный, и хоть на минуту уйди прочь съ моихъ глазъ.

Онъ покорно вышелъ, шатаясь на дрожащихъ ногахъ, и тутъ Юджинъ Рейборнъ увидлъ, что между тонкихъ пальчиковъ двочки, прижатыхъ къ глазамъ, катятся слезы. Ему стало жаль ее, но жалость не расшевелила его равнодушія и осталась лишь жалостью, не проявившись ни въ чемъ.

— Я иду въ итальянскую оперу примривать наряды, — сказала, спустя нсколько минутъ, миссъ Ренъ, отнимая руку отъ глазъ и смясь иронически, чтобы скрыть, что она плакала. — Вы должны откланяться, прежде чмъ я уйду, мистеръ Рейборнъ. И позвольте мн сказать вамъ разъ навсегда: вамъ незачмъ длать мн визиты. Вы изъ меня не вытянете того, что вамъ нужно, не вытянете, если бъ даже вы запаслись щипчиками и стали рвать меня но кусочкамъ.

— Неужто вы такъ крпко уперлись на своемъ и такъ-таки не беретесь соорудить туалетъ для моей крестницы?

— Да, я уперлась на своемъ, — отрзала миссъ Ренъ, дернувъ подбородкомъ. — Я очень упряма и по вопросу о кукольныхъ туалетахъ, и по вопросу объ… адресахъ, если хотите. Отправляйтесь-ка себ по-добру по-здорову и отложите попеченіе на этотъ счетъ.

Ея преступное дитя, между тмъ, воротилось и стояло у нея за спиной со шляпкой и шалью въ рукахъ.

— Давай сюда и ступай опять въ свой уголъ, старый хрычъ! — сказала миссъ Ренъ, случайно обернувшись и замтивъ его. — Нтъ, нтъ, твоихъ услугъ мн не нужно. Ступай въ свой уголъ, — слышишь?