Наш человек в Гаване

– Всегда лучше иметь дело с английской фирмой. Знаешь, на каком ты свете, понятно?

– Что вам угодно?

– Да прежде всего мне хотелось тут у вас немножко оглядеться. – Он говорил так, словно попал в книжную лавку. – Никак не мог втолковать этому типу...

– Вас интересует пылесос?

– Ну, я бы не сказал, что он меня интересует.

– Вы хотите купить пылесос?

– Вот-вот, старина, вы попали в самую точку. – Уормолд решил, что незнакомец так разговаривает потому, что тон этот, по его мнению, подходит к магазину на улице Лампарилья; развязность никак не соответствовала внешнему виду покупателя. Трудно подражать искусству святого Павла – говорить с каждым на его языке, не меняя при этом костюма.

Уормолд деловито сказал:

– Вы не найдете ничего лучшего, чем «Атомный котел».

– Я заметил тут один, который называется «Турбо».

– И это очень хороший пылесос. У вас большая квартира?

– Да нет, я бы не сказал, что большая.

– Тут, как видите, имеется два набора щеток – вот этот для натирки, а тот для полировки; нет, простите, кажется, наоборот. У «Турбо» энергия воздушная.

– Как это?

– Ну, он... тут так сказано: с воздушной энергией.

– А вот та штучка, она для чего?

– Это двусторонний наконечник для ковров.

– Не может быть! Очень интересно. А почему двусторонний?

– Вы толкаете от себя, а потом тянете к себе.

– Ну до чего только не додумаются! – сказал незнакомец. – И много вы их продаете?

– Я здесь единственный агент.

– Все важные лица непременно хотят купить «Атомный котел?

– Или «Турбореактивный».

– И правительственные учреждения тоже?

– Конечно. А что?

– То, что годится для учреждения, сойдет и для меня.

– Может, вы предпочитаете нашу «Малютку-не-надрывайся?

– В каком смысле – не надрывайся?

– Полное название пылесоса: «Малютка-не-надрывайся. Малый комнатный пылесос с воздушной энергией».

– Опять с воздушной энергией?

– А я тут при чем?

– Не петушитесь, старина!

– Лично мне ужасно не нравятся слова «Атомный котел», – сказал Уормолд с неожиданным жаром. Он вдруг встревожился. Ему пришло в голову, что незнакомец – инспектор главной конторы в Лондоне или Нью-Йорке. Что же, тогда они услышат от него всю правду.

– Я вас понимаю. Да, неважно придумано. Скажите, а вы осматриваете машины?

– Каждый квартал. Бесплатно весь гарантийный срок.

– Вы лично?

– Нет, это делает Лопес.

– Вот этот мрачный тип?

– Сам я не очень-то разбираюсь в технике. Стоит мне притронуться к какой-нибудь из этих штук, и они почему-то перестают работать.

– А машиной вы правите?

– Да, но если с ней что-нибудь случается, я зову дочь.

– Ах да, у вас есть дочь. А где она?

– В школе. Разрешите, я вам покажу эту быстродействующую соединительную муфту. – Но стоило Уормолду взять ее в руки, как она тут же перестала соединять. Он нажимал на нее, поворачивал туда и сюда. – Дефектная деталь, – пробормотал он в полном отчаянии.

– Дайте я попробую, – предложил незнакомец, и соединение произошло мгновенно. – Сколько лет вашей дочери?

– Шестнадцать, – сказал он и разозлился на себя за то, что ответил.

– Ну что ж, мне, пожалуй, пора двигаться, – сказал незнакомец. – Рад был с вами поболтать.

– Может, хотите посмотреть пылесос в действии? Лопес вам продемонстрирует.

– Сейчас нет. Мы еще увидимся – здесь или в другом месте, – заявил незнакомец с какой-то дерзкой самоуверенностью и вышел из магазина прежде, чем Уормолд догадался сунуть ему фирменную карточку. На площади, в конце улицы Лампарилья, он растворился в полуденном свете Гаваны, среди толпы сутенеров и продавцов лотерейных билетов.

Лопес сказал:

– Он и не собирался ничего покупать.

– А чего же он тогда хотел?

– А кто его знает. Он долго разглядывал меня через витрину. Если бы вы не пришли, наверно, попросил бы найти ему девочку.

– Девочку?

Он вспомнил тот день десять лет назад, а потом с тревогой подумал о Милли, пожалев, что так охотно отвечал на вопросы незнакомца. Он пожалел и о том, что быстродействующая соединительная муфта не сработала хоть в этот раз.

2

Он слышал уже издалека, что идет Милли: подымался такой шум, будто ехала полицейская машина; только о приближении Милли предупреждал свист, а не сирена. Она обычно шла от автобусной остановки на Авенида де Бельхика, но сегодня свист почему-то доносился со стороны Кампостельи. Правда, в этой «охоте», приходилось ему признать, не было для нее ничего опасного. Восторги, которые ей таким образом выражали поклонники, начиная примерно с тринадцатилетнего возраста, означали только почтение – ведь даже по высокой гаванской мерке Милли была красавицей. Волосы у нее светло-золотистые, как молодой мед, а брови темные; ее «конский хвост» подстригал лучший парикмахер города. Милли не обращала внимания на свист, он только заставлял ее легче ступать; глядя, как она идет, можно было поверить в вознесение. Тишина показалась бы ей оскорбительной.