Нас нет (СИ)

— Ты же знаешь, как он носился с идеей наследника. Мечтал передать Тиму настоящую империю.

— Да! — Маму передернуло. — Так старался, что пустил по миру твоего отца. Довел его до банкротства и болезни! А тебе запретил даже смотреть в сторону других мужчин.

— Он боялся, что у Тима появится отчим. Хотел быть незаменимым.

Я столько раз слышала из уст Славы эти слова, что они отпечатались на подкорке.

Его ревность, страхи. Его дикое желание реализоваться в отцовстве. Доказать всем, что он такой же полноценный. Что у него всё, как у других. Что он лучше!

Большинству мужчин после развода было плевать на своих детей. Любое участие заканчивалось подарками два раза в год, на Новый год и день рождения. И алиментами.

Только не в случае со Славой!

— Мы ведь не отдадим ему нашего мальчика? — Мама резко прекратила плакать и, отстранившись от меня, быстро заговорила: — Дочка, давай отменим мою операцию! Это большие деньги. Их хватит на хороших адвокатов или еще каких-нибудь консультантов. А если будет мало, можно взять кредит или разменять квартиру. Мы поместимся в двухкомнатной. Мне вообще можно диванчик на кухне поставить. Или кресло раскладное.

— Мама, что ты говоришь?..

До этого мозг соображал с трудом. После разговора со Славой все было как в тумане. Но слова мамы заставили очнуться.

— Я помещусь! Я же маленькая! Главное, чтобы Тимур был с нами.

— Мама, нет. — Слезы так и не полились. Легче не стало. Однако время на слабость, похоже, вышло. — Операция будет! Мы ничего не станем отменять. Квартиру тоже продавать никто не собирается. Забудь об этом.

Руки и ноги слушались плохо, но я смогла дотянуться до телефона и найти в контактах номер знакомого адвоката.

Он был в курсе моих проблем со Славой. Видел компромат, который наклепали юристы Мисюрова. Лично общался с бывшим мужем, когда я еще надеялась насовсем избавиться от удавки на своей шее.

— Я справлюсь. Все будет хорошо.

Чтобы мама не слышала ни слова из разговора и не нервничала еще больше, я сунула ноги в туфли и вышла за дверь.

Дальше все было почти как четыре года назад, когда я смогла-таки получить долгожданный развод.

Один короткий разговор по телефону. После него — встреча в адвокатском бюро. Несколько часов. Допоздна.

Бумаги и фотографии.

Еще больше бумаг.

Снова фотографии.

Три кофе подряд и две пары уставших глаз.

Не знаю, на что надеялась. Наверное, на чудо. Очень хотелось верить, что со временем чужие лживые показания стали не такими ядовитыми, а на фальшивых фото вдруг окажусь не я, а другая женщина.

Это были уже знакомые круги ада. Без особых надежд на быструю победу. Но с верой, что добиться нужного решения все же можно.

— Если докажем, что компромат — фальшивка, то можно будет потребовать лишения родительских прав. Бывший муж больше никогда не заберет у вас сына.

Мой адвокат снял очки. Потер покрасневшие глаза. И отложил, наконец, документы на край стола.

— В прошлый раз мы не стали рисковать... но ситуация изменилась. Тогда сын был со мной. Теперь нет.

Я откинулась на спинку кресла. Прикасаться к бумагам больше не хотелось. От всех этих проплаченных доносов соседей и шедевров фотошопа уже тошнило.

— Да, изменилась... — Взгляд, который направил на меня собеседник, я уже знала. Ничего хорошего это не предвещало. — Я считаю, что бороться можно и нужно. Рано или поздно суд вынесет правильное решение. Вот только...

Не договорив, он вздохнул.

— И что же «только»? — Уже догадывалась, но хотела все же услышать ответ.

— Мне жаль, но даже по решению суда вернуть ребенка из другой страны будет непросто. На это могут уйти месяцы. А если отец потребует пересмотра дела по своей юрисдикции, кроме времени понадобится еще и состояние.

Было плохо после разговора со Славой. Но сейчас стало еще хуже.

Вместе с этими «месяцами» тело покинули и остатки сил. Не хотелось верить, что это реальность. В голове все еще не укладывалось, что вместо нового учебного года в дорогой английской школе впереди долгий суд и борьба за возвращение сына.

Прежняя жизнь и так не радовала яркими красками, но сейчас даже эти краски потускнели.

Будто почувствовав, что клиент дальше не вытянет, адвокат не стал больше ни о чем рассказывать. Словно давний друг, помог подняться. Прошел со мной до лифта. Помолчал на прощание. Тоскливо. Горько.

А потом, словно судьбе все еще было мало, раздался звонок.

— Мама, это я!

Я чуть не упала, услышав в телефоне тревожный голос сына.

— В этой школе запрещено пользоваться мобильными, но я украл у училки ее трубку.

— Тим?.. Мальчик мой... — Чтобы не зареветь, я до боли закусила губу. Проклятая боль должна была хоть раз помочь.

— Мама, забери меня, пожалуйста! — Мой малыш никогда не жаловался, не хныкал и редко о чем-то просил. Но сейчас его голос так дрожал, что, казалось, Тим вот-вот заплачет. — Я не хочу здесь оставаться. Мне здесь плохо! Я домой хочу! К тебе! К бабушке!

— Милый, я обязательно тебя заберу! Я всё сделаю! Уже делаю!

— Мама, я очень хочу в Питер. Ты даже не представляешь, как я соскучился.

— Любимый мой, я тоже. Клянусь тебе...