Нас больше нет

— Ага, осознанно допускаю ошибки. Но ты у меня, в отличие от Насти, девочка сильная, поэтому я не вижу причин прибегать к таким средствам. Разве что ты сама захочешь.

— Если воды здесь больше нет, значит ли это, что ты не планировал сегодня увозить нас? — внезапно приходит мне в голову. Ведь будь это не так, сюда забросили бы несколько бутылок воды и что-то перекусить. Мы ведь не в получасовую поездку собрались.

— Здесь ты ошиблась.

— Другим способом? — догадываюсь я.

— Да. В условиях получше. Но пришлось импровизировать.

— Долго ехать? У нас будут остановки? В какую страну мы отправимся? — засыпаю его вопросами. Мне нужно хоть что-то знать, потому что неизвестность убивает хуже правды.

— Часа четыре, а то и пять.

— Мы сваримся здесь.

— Придется потерпеть, если жить хочется. Но никогда не поздно попить воды из бутылки Насти, — пытается пошутить Леонов. — И мы не будем пересекать границу. От нас этого ждут, поэтому затаимся где-то в безлюдном месте и переждем бурю.

Несколько минут молчим. Нехорошее предчувствие укореняется внутри меня, тревожные звоночки становятся громче. Все это больше похоже на импровизацию, чем на тщательно спланированную операцию.

— О чем говорила Настя? Кого-то и в самом деле… убили? — последнее слово приходится из себя выталкивать. Мне раньше казалось, такое только в фильмах происходит.

— Ребята знали, на что шли, — ровно отвечает Давид. — В случае, если с ними что-то случилось бы, семье выплатили бы солидную компенсацию.

— Но это не вернет им жизни, жены не увидят своих мужей, дети — отцов, — с горечью возражаю я.

— Лер, они и до этого постоянно рисковали своей жизнью, раньше служили по контракту в горячих точках, потом на гражданку перебрались и в охранную фирму ко мне пошли. Везде есть риск, никто не даст гарантии, что ты, даже выйдя за хлебом в магазин, вернешься домой.

— Не сравнивай, Давид. Есть случайность, а есть преднамеренное убийство.

— Лер, ты думаешь, мне все равно? Я знал каждого из них, более того, это я привел их к твоему отцу. Мне потом в глаза их женам смотреть, поэтому давай не будем касаться этой темы.

— Прости, я об этом не подумала. Теперь давай по порядку. Где Юля и Юра?

— С ними все хорошо. Их вывезли из города еще до полуночи, это мы задержались из-за форс-мажора. Настю вели весь день, мы пытались оборвать слежку, но, как видишь, получилось плоховато. Скорее всего, ставку сделали на нее. Все знали, что ты с отцом не ладишь, а Настя вроде как любимая дочь. Хотели додавить его через нее.

— Почему ты с нами? Ты же начальник его службы безопасности. Ты должен его охранять сейчас, а не с нами в фуре трястись. Что с папой? — Тревога нарастает. Кто охраняет отца, если Давид здесь? Кто отдает распоряжения?

— С ним все хорошо, — почему-то его слова звучат с нотками фальши. — А я… Моя группа была пушечным мясом, Лера.

— В смысле? — Я выпрямляюсь, пытаясь в темноте найти взглядом лицо Давида.

— У твоего отца есть еще одна команда, Лер. Из… из других кругов, скажем так.

— Бандиты? — пораженно выдыхаю я. Неужели отец и в самом деле в чем-то плохом замешан?

— Наемники. Мы всегда были на виду: сопровождали вас, обеспечивали безопасный проезд. Случись нападение — и первыми в расход пустили бы нас.

Мне от его слов дурно стало. Сердце сжимается, стоит подумать, что вместо тех незнакомых ребят пулю мог поймать Давид.

— Вторая группа незаметно следовала рядом. Для подстраховки. Как в случае с Настей. Я именно для этого заставлял вас каждый день составлять расписание. Вместе со второй группой охраны мы заранее утверждали маршрут, прорабатывали варианты отступления, схемы следования. О них знали лишь твой отец и я, чтобы не было утечки информации и у нас оставалась подстраховка. Они Настю вытянули из машины, когда началась перестрелка, и передали мне. Валерий должен был с Настей уехать и ждать дальнейших указаний. А я с тобой.

То, что говорит Давид, кажется мне чем-то нереальным. Я всегда была далека от мира отца, никогда особо не интересовалась делами семьи и не обращала внимания на охрану в доме и вокруг папы. И мне сложно осознать, что мой отец осознанно поставил под удар других людей. Пусть и с целью защитить семью. Ведь другие люди пострадали, и неизвестно, закончатся ли на этом потери в виде человеческих жизней или нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И что нам теперь делать? — Нервно тереблю браслет на запястье. Мне хочется взглянуть в лицо Давиду, понять, честен он со мной или нет, но фонарь по-прежнему выключен.

— Ждать, — коротко заключает он и придерживает меня, когда прицеп заносит на очередном повороте.

— Мне не стоило прилетать в страну.

— Это ничего не изменило бы.

— Все равно в душном прицепе тряслась бы в твоем обществе?

— Ну разве что это, — хмыкает Давид.

— Дамир искать меня будет. Он ведь за мной должен был пойти, — внезапно вспоминаю я, представляя, как он будет волноваться, когда нигде меня не обнаружит. — Боже, мне нужен телефон. Леонов, скажи, что у тебя есть телефон.