Нас больше нет

Рябушев говорил спокойно, но чувствовалось, что он сияет от гордости, показывая пленнику то, что он строил годами. Мужчине, казалось, доставляло истинное удовольствие смотреть, как тот бледнеет от негодования и страха. Для Андрея это было лучшим признанием действенности его методов, от осознания собственной значимости было приятно.

Женя смотрел, как по команде люди группами расходятся по своим делам. Рабы. Номера. Биомасса. Страшные слова, казалось, отпечатывались в сознании раскаленным клеймом. Это все неправда. Так не может быть. Бред, ложь, кошмарный сон. Парень ущипнул себя за руку, надеясь проснуться, но продолжал видеть то, что желал забыть.

Он обернулся, посмотрел в глаза полковнику. Равнодушные, серые, как сталь. Лицо практически без эмоций. Идеально чистый китель, неприлично опрятный на фоне грязи и страданий. Будто сам дьявол явился навестить грешников в преисподней. Пленник сделал полшага вперед. Взгляд застилал слепой, безотчетный гнев, внутри пожаром разгоралась ненависть, выжигая душу, сердце колотилось, как безумное, кулаки сжимались сами собой.

Евгений бросился на своего мучителя. Рябушев, не ожидавший нападения, упал на землю, и юноша начал душить его цепью наручников. В глазах Андрея на мгновение мелькнул страх, он захрипел, пытаясь вдохнуть, но Женя озверело ударил его головой об пол с неизвестно откуда взявшейся силой. Прошло несколько секунд, прежде чем опомнившиеся часовые оттащили его от мужчины. Парень вырывался, не замечая боли от ударов, не слышал ничего вокруг. В ушах звенел его собственный крик, полный бесконечного отчаянья и ярости. Он будто ослеп, перед глазами все было черно.

В предплечье впилась иголка шприца. Пленник по инерции дернулся еще несколько раз и затих. Эмоции отступили, выплеснувшись до дна, внутри были тишина и пустота. И от этого спокойствия становилось радостно и легко. Ему казалось, он может сейчас полететь, настолько невесомым было тело. Женя с облегчением вздохнул и тотчас провалился в сон.

* * *

Марина спустилась в бункер, отряхивая с волос влажный снег. К ней подскочил часовой, торопливо заговорил:

– Вас срочно вызывает начальник! Это приказ, не терпит отлагательств. Поспешите.

Алексеева скинула куртку на пол и бегом бросилась по коридору. Тон дежурного ей очень не понравился.

Женщина влетела в кабинет. Рябушев полулежал в кресле, над ним хлопотала медсестра.

– Что случилось?

– Сядь, – прохрипел Андрей Сергеевич.

Медик исчезла за дверью, и Марина увидела на шее полковника багровый след. Мужчина с усилием поднялся, подошел к столу. На затылке у него была до крови содрана кожа, как будто его возили головой по полу. Рябушев залпом осушил стакан коньяка и снова вернулся за стол.

– Что произошло? – вновь спросила Алексеева. Ей стало очень тревожно.

– Твой щенок пытался меня задушить. Набросился, еле оттащили. Я тебя предупреждал, что с ним станет, если он позволит себе хотя бы еще одну выходку? – зло бросил полковник.

– Что с Женей? – побелевшими от страха губами выговорила женщина. Ее замутило от нехорошего предчувствия.

– Он в камере, я ввел ему транквилизатор, который разрабатывает Гена. Тебя совсем не волнует, что мерзавец пытался меня убить?

– Разреши мне пойти к нему, – попросила Марина, поднимаясь со стула, не слыша слов.

– Ты не поняла, кажется, твой подопечный совершил преступление! – повысил голос Рябушев.

– Позволь. Мне. Идти, – упрямо повторила Алексеева, будто не замечая покрасневшего от ярости лица мужчины.

– Иди. Я вызову тебя через час, поговорим, – отпустил ее Андрей.

Женщина выскочила из кабинета и помчалась по коридору. Ей казалось, земля уходит у нее из-под ног, а воздух на этаже становится густым и липким, как кисель. Марина вбежала в камеру и замерла у порога.

Женя сидел на кровати, пустыми глазами уставившись в стену. На его лице блуждала безумная улыбка, парень языком слизывал кровь, сочившуюся из разбитой губы, из уголка рта свисала ниточка слюны. Пленник выглядел абсолютно сумасшедшим и счастливым, не замечал ничего вокруг.

– Что же ты наделал, – прошептала женщина, опускаясь на колени у его ног.

Он смотрел на нее, но не видел, полностью погруженный в себя. На лице юноши наливались синевой кровоподтеки, одного зуба не хватало, его жестоко избили за нападение на полковника, но несчастного это, казалось, совершенно не тревожило.

– Женя, ты меня слышишь? Пожалуйста, говори со мной, не молчи, я прошу тебя! – умоляла Марина, обнимая его колени. По ее щекам текли горькие слезы и тяжелыми каплями падали ей за воротник.

Но юноша молчал. Ему не было дела до внешнего мира.

– Потерпи. Я придумаю, чем тебе помочь, мы непременно справимся. Только дождись меня, пожалуйста, – тихо попросила женщина, вставая.

Она вышла за дверь, отерла мокрое лицо рукавом и решительно направилась к Доктору Менгеле. «Плакать будешь потом. Дело прежде всего. Нужно вытрясти из Гены правду. Что за препарат дал полковнику этот подлец? Женька, Женька, бедный мой, милый мальчик, что же ты натворил!»