Генерал его за это поблагодарил и три рубля на водку подарил.
Пришел я в великий пост к маме
молока хлебать.
Мама меня гнать,
Я бежать.
Бежал два дня,
Нашел на дороге игольные уши,
Положил на плечо,
Стало горячо.
Пошел в кузницу ковать топор.
— Скуй мне, кузнец, топор.
Ни мал, ни велик — в мой рост. —
— Что ты будешь делать? —
— Буду дерево рубить. —
Сковал мне кузнец топор,
Ни мал, ни велик — в мой рост.
Зашел я на овин рубить дерево-крапиву.
Дерево пало, меня задавило.
Прилетели два ангела —
Крыса боровая и мышь летучая.
Посадили меня на колеса
И подняли на небеса.
Там все не по-нашему,
Там все не по-здешнему:
Церковь из пирогов сделана,
Калачом заперта,
Блином прикрыта.
Калач я перегрыз да в церковь походил.
Сидит Тимошка на окошке,
Я его пристрастил.
Идет поп Ермошка,
В липовых лапоточках,
В синем зипунишке,
Одна рука к уху,
Другая — к брюху.
Запевает свой любимый стих:
«Постой-ка, великомученица,
Пронеси еси.
Прошла сквозь шубные рукава,
Прошли все кресты и пророки
По большой дороге…»
А сзади и нам можно идти.
Выходит дьякон, становится на амвон, а поп и поет:
— Дьякон, дьякон, посмотри-ка в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?
Дьякон отвечает:
— Старуха идет, пехтус масла несет!
А дьячок поет:
— Подай, господи!
Поп опять:
— Дьякон, дьякон, посмотри-ка в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?
Дьякон отвечает:
— Старуха идет, четверть ржи несет!
Дьячок опять поет:
— Подай, господи!
Поп опять говорит:
— Дьякон, дьякон, посмотри в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?
Дьякон отвечает:
— Идет мужик, несет дубину на поповскую спину! Поп и дьячок поют:
— Тебе, господи!
Украинские
Как за речкою за быстрою
Стояли стены монастырские.
В том монастыре монах спасался,
В день три раза напивался.
Как услышит на утреню звон,
Он поспешает в кабак на поклон,
Свою ризу там пропивахом,
Ещё в клобук закладавахом,
А потом под воротами валяхомся…
— Ох ты, горилочка, ты наша горилочка,
Ты великомученица,
Когда мы, монахи, соберемся,
То хорошенько напьемся
И спьяну подеремся…
Иду я да иду,
Стоит церковь на льду —
А дверь в той церкви блинная,
Засов — колбаска длинная,
На двери из сала замочек,
Печать на нем — масла кусочек.
Вкусил я масла — печати не стало,
Вкусил я сала — замка как не бывало,
Закусил я колбасой —
И пропал засов,
А блин вкусил —
И церковь открыл.
А в церкви поп
Как гречки сноп,
А дьячок
Как будячок,
А диакон
Как диавол,
А пономарь
Свечки поломал.
Радуйся, сорока,
Радуйся, ворона,
И ты, воробей,
Великий чудодей!
Где-то за горами, в поднебесном храме.
Аллилуйя!
Сходятся святые в праздники большие,
С ними духи невидимы и ангелы-херувимы,
Господи, помилуй!
Бог-отец приходит — трапезу заводит,
Аллилуйя!
Сам сидит высоко, перед ним пророки,
Священники за столами, а владыки пред столами,
Господи, помилуй!
Петр и всяк апостол мучеников — под стол,
Аллилуйя!
Пустынников с краю и в углах сажают,
Ближе к печке — молодицы, возле них сидят девицы,
Господи, помилуй!
Николай наш славный кубок пьет заздравный, Аллилуйя!
К жбану приложился, пил, пока свалился,
Громко крикнул на Парашку: «Принеси-ка с медом чашку!».
Господи, помилуй!
У Ильи и Савки — по ведерку чарки,
Аллилуйя!
А Роман гикает, зычно воспевает:
«Наливайте, всем давайте да на дне не оставляйте!».
Господи, помилуй!
С печки Акулина чует запах винный,
Аллилуйя!
Ласково мигает, словеса вещает:
«Пейте, гости, выпивайте да меня не забывайте!».
Господи, помилуй!
Давидовы внучки взяли скрипки в ручки, Аллилуйя!
Михаил всех разом глушит трубным гласом:
«Святый крепкий, святый боже, бей в цимбалы кто как может!».
Господи, помилуй!
Вот Кузьма с Трофимом танец начинают,
Аллилуйя!
А Андрей не может — хлопает в ладоши
И премного размышляет: с кем плясать ему, не знает,
Господи, помилуй!
Все набекрень шапку, взяли в танец Гапку,
Аллилуйя!
Каждый перед Гапкой прыгает вприсядку.
Рай и пекло удивляли — вот как пили и гуляли,
Господи, помилуй!
А дьячки с попами там переругались,
Аллилуйя!
И за кварту водки чуть не передрались,
А бурсак кувшин хватает да в шинок с ним убегает,
Господи, помилуй!
Наш брат, бедолага, и забот не знает,
Аллилуйя!
Выпивши, икает, песни напевает,
Шасть рукою по дубине:
«С кем-то спать придется ныне?».
Господи, помилуй!
Святый боже,
Святый крепкий,
К тетке в гости
Ходим редко.
Святый боже,
Ты бессмертен,
Жизнь-то все же
Лучше смерти.
Наш старший Гаврило
Держит в руках кадило,
Руками размахивает,
А сам подскакивает,
А мы его величаем,
Ему духу подбавляем.
Господи, помилуй,
Господи, помилуй,
А меня к Гавриле
Не гони ты силой.
Люди скопом в церковь входят,
Сразу к дьяку все подходят,
Дьяк записывает в рай,
Ну и давка там, — ай, ай!
Каждый место в книжке купит,
Потом лбом об пол знай лупит,
Отрабатывая ловко,
Не щадит, дурной, головки…
А потом по одному
Идут к бате самому.
Под рукою держат шапку,
Кладут голову на папку.
Нагоняет батя страх:
— Признавайся, брат, в грехах!