Народ, или Когда-то мы были дельфинами

Ядро упало посреди лагуны, и три лодки перевернулись. В воде бултыхались люди. Она улыбнулась и оглянулась на пушку. Без единого слова Безымянная Женщина упросила остальных, чтобы ей разрешили выстрелить. Разве не она собирала бумажные лианы? Разве не она плела из них веревки с рассвета до заката, вплетая в них неистощимую ненависть из собственного сердца? Разве Мау не видел, как она помогала Пилу заделывать трещины в стволе металлическими пластинами? Разве он не видел, как бережно она обматывала веревками пушку, слой за слоем, и каждый слой был прочен, как ее жажда мести?

Он видел. И веревки выдержали. Узкие полоски бумажной лианы удержали красный гром внутри пушки.

Она вернулась к дереву, взяла своего ребенка из колыбельки, сплетенной из бумажной лианы, поцеловала его и зарыдала.

– Мы снова будем стрелять, – закричал Пилу, пользуясь всеобщим замешательством. – Мы уничтожим ваши большие каноэ. Мы бросили вам вызов! Вы должны принять его! Или хотите плыть домой?

Охотники за черепами сгрудились вокруг Кокса, который ругал их последними словами.

– Что вам терять, мистер Кокс? – прокричала Дафна, перекрывая шум. – Неужели вы сомневаетесь в своей победе?

А потом прошипела на островном языке:

– Мы потопим все ваши каноэ! Наши пушки хорошо охраняются! – Мау что-то шепнул ей, и она добавила: – Мистер Кокс, если вы возьмете в руки оружие в кругу Каханы, они убьют вас. Это против всяких правил!

Раздался гулкий стук. Это Мило колотил себя кулаками в грудь.

– Кто со мной сразится? – закричал он. – Кто со мной сразится?

– Ладно! Я буду сражаться! – рявкнул Кокс. Он оттолкнул нескольких прилипал и отряхнул пыль с рубахи.

– Видишь, как тяжело быть королем в здешних местах? – пожаловался он Дафне. – Небось «медвежьи шкуры»[13] так не ополчаются на своего короля! Это форменный мятеж!

Он злобно поглядел на Мило.

– Я буду сражаться с этим, здоровенным, – сказал он. – В такого легче попасть.

– У тебя ведь был план? – прошипела Дафна, обращаясь к Мау. – Ты ведь не дашь ему застрелить Мило насмерть?

– Да, у меня есть план. Нет, он не застрелит Мило. Мы хотели сказать, что Мило – вождь, только если на поединок выйдет кто-то из охотников за черепами, потому что Мило победил бы. Но я не могу позволить, чтобы Кокс его застрелил. Он слишком большой, в него легко по…

Дафна стала наконец понимать, и у нее окаменело лицо.

– Это будешь ты, да? Ты собираешься с ним сразиться?

Ее оттеснили – это Мило уронил огромную руку на плечо мальчика, отчего Мау поневоле слегка скособочился.

– Слушайте меня! – закричал он охотникам за черепами. – Я не вождь! Мау – вождь! Он побывал в стране Локахи и вернулся оттуда. Он отпустил на волю мертвецов. Боги спрятались от него в пещере, но он их нашел, и они раскрыли ему тайну мира! И еще у него нет души.

«Японский бог!» – подумала Дафна. Однажды, когда ей было восемь лет, один лакей выругался при ней этими словами, и его за это уволили. До плавания на «Милой Джуди» она считала, что это самое плохое ругательство на свете. Ей и до сих пор так казалось.

Японский бог! Обычно Мило столько не говорит и за целый день! Эти слова словно исходили из уст его брата – они были правдой, замаскированной под ложь, и почему-то отдавались эхом в голове. Кажется, у вражеских воинов они тоже отдавались эхом в голове. Воины изумленно уставились на Мау.

Тяжелая рука опустилась и на плечо Дафны.

– Эй, барышня! Мне придется стрелять в этого сопляка, верно? – спросил Кокс.

Она резко повернулась и сбросила его руку. Но он крепко ухватил ее запястье.

– Я бы могла застрелить вас, Кокс, что бы вы там ни говорили!

Он засмеялся.

– Никак нашей барышне понравилось убивать? – спросил он, приблизив свое лицо вплотную к ее лицу. – Только имей в виду, я всегда думал, что отравление не считается. Интересно, он позеленел? А в горле у него булькало? Но ты молодец, вышибла Поулгрейву, мартышке чертовой, два передних зуба… Надеюсь, он не пытался тебя лапать? Если пытался, я его застрелю. Впрочем, я его и так вчера застрелил, говнюка такого, извините, что я по-французски…

Дафне удалось выдернуть руку.

– Не смейте меня трогать! И не смейте даже намекать, что я похожа на вас! Не смейте…

– Хватит.

Мау не кричал. Громче его слов кричало копье. Оно было направлено в сердце Коксу.

Несколько секунд никто не двигался, а потом Кокс очень медленно, рассчитывая каждое слово, произнес:

– Никак это твой миленький? Ах, ах, что скажет наш папочка? Боже, боже! Да ты его еще и разговаривать научила!

Людоедский двойник премьер-министра встал между ними, воздев руки, а остальные вдруг начали грозить копьями и дубинками.

– Еще нет драться! – сказал премьер-министр Коксу на ломаном английском и обратился к Дафне.

– У мальчика нет души? – спросил он на островном языке.

– Волна забрала его душу, но он сделал себе новую, – ответила она.

– Неправда. Никто не может сделать себе душу!

«Все равно он обеспокоен», – подумала Дафна.