Наркоза не будет!

Васильевский, окруженный сверкающей петлей Невы отодвигался все дальше, превращаясь в музейный макет. Маленькие машинки и человеческие фигурки сновали по линиям и проспектам. Она увидела мгновенным кадром лицо толстозадого Зыскина, плетущегося от метро в кафе, выражение удивления мелькнуло на нем, и тут же она оказалась на набережной возле сфинксов, там, где они с Роней отдыхали в первый день знакомства.

Ощущение солнечных лучей, покалывающих руки и плечи золотистым потоком корпускул, пробудило в ней невесомую радость. У воды стоял тот самый человек, который так пугал ее в прежних снах. Она опустилась на землю, и, первозданно ощущая фактуру гранита, направилась к воде.

— Фа…к…ту…ра. — пробормотала она.

— Да. Это похоже на факт. Но это только кажется. Фактом является другое. То, что ты сейчас здесь, — услышала Коша внутри своего сознания чужой мужской голос.

Удивляясь ощущениям, Коша остановилась у воды, которая необыкновенно светилась и медлительно приподнималась над уровнем красно-коричневого гранита. В трещине между двумя блоками медленно шевелились зеленые волоски водорослей.

Умиротворение наполняло каждое движение светящегося воздуха. Коша отчетливо поняла, что никакого небытия не существует. Человек, который Так Долго Пугал Ее, улыбнулся. Его пронзительные глаза загорелись золотистым светом, который только усилил Кошино бессмысленное счастье. Она наконец рассмотрела его лицо, словно высеченное из светлого камня. Оно было чужим. В том смысле, что оно было как бы человеческим. Но это «как бы» было настолько сильным, что Коша не удивилась бы, если бы набор хромосом у этого человека оказался совсем иным, нежели у остальных миллиардов homo spiens. Но в то же время в нем чувствовалась необъяснимая близость человека, который предвидит желания собеседника до того, как тот успел их осознать сам. Или близость животного, вся симпатия которого заключается в том, чтобы не скрывать своих намерений. Так удав сближается с кроликом, передавая ему свое вожделение. И кролик не может отказать, чувствуя вину за свое естественное желание жить. Так самурай вонзает в свою плоть острие меча, вожделея смерти. Так обманутый мошенниками лох отдает им свои наскопидомленные деньги, приходя в сексуальное неистовство от непривычного действия.

Они молча смотрели на воду, и Коша понимала, что то, что она сейчас узнает, нельзя сказать никакими словами. Потому что их не существует.