Наркомы страха

Отец понимал, что эта авантюра изначально обречена на провал, на большие человеческие жертвы. Необходимы были энергичные меры, которые бы позволили предотвратить кровопролитие. И тогда он предложил пойти на такой шаг — допустить утечку полученной информации.

Его предложение сводилось к тому, чтобы сами меньшевистские руководители узнали из достоверных источников: Грузинская ЧК располагает полной информацией о готовящемся восстании, а следовательно, надеяться на успех бессмысленно. Орджоникидзе, видимо получив согласие Москвы, не возражал: в той непростой обстановке это было единственно верным решением. Но меньшевики этой информации не поверили и расценили ее всего лишь как провокацию…

В Грузию был направлен один из лидеров меньшевистского движения, руководитель национальной гвардии Джугели. О его переброске отец узнал заблаговременно от своих разведчиков и, разумеется, принял меры: Валико Джугели был взят под наблюдение с момента перехода границы. Но всего лишь под наблюдение — арестовывать одного из влиятельных лидеров меньшевиков не спешили. Само пребывание Джугели в Грузии решено было использовать для дела. По своим каналам отец предупредил Джугели, что для Грузинской ЧК его переход границы не секрет и ему предоставлена возможность самому убедиться, что восстание обречено на провал.

К сожалению, и эта информация была расценена как провокация чекистов. Джугели решил, что ГрузЧК просто боится массовых выступлений в республике и неспособна их предотвратить, поэтому пытается любыми средствами убедить меньшевистское руководство в обратном.

Джугели все же был арестован, но из-за досадной случайности — его опознал на улице кто-то из старых знакомых, и его официально задержали. Уже в тюрьме Джугели ознакомился с материалами, которыми располагала разведка ГрузЧК, и он написал письмо, в котором убеждал соратников отказаться от выступления. Ни за границей, ни в самой Грузии к нему не прислушались. Восстание меньшевики все же организовали, но, как и следовало ожидать, армия его подавила, а народ понес бессмысленные жертвы, которые вполне можно было избежать.

Если бы Орджоникидзе вмешался, кровопролития еще можно было не допустить, потому что в первые же часы все руководители восстания были арестованы, склады с оружием захвачены. По сути, армия громила неуправляемых и безоружных людей…»

Вполне возможно, что в данном случае Серго Лаврентьевич идеализирует отца. Скорее всего, Джугели, равно как и бывший мэр Тифлиса Баня Чикашвили и бывший член Конституционной ассамблеи Грузии Ной Хомерики, были арестованы превентивно, с целью обезглавить готовящееся восстание. И само восстание было подавлено только через две недели. Причем сначала повстанцам сопутствовал успех и они овладели рядом городов Западной Грузии, в том числе Батуми, Сухуми и Кутаиси.

Однако потом сказалось подавляющее превосходство Красной Армии в вооружении, и сторонники независимости Грузии вынуждены были отступить. В начале сентября часть из них через Батумский порт эвакуировалась в Турцию. Многие раненые повстанцы попали в плен. Некоторых из них, в том числе Джугели, Чикашвили и Хомерики, расстреляли, других отправили в концлагеря.

Казалось бы, сын стремится представить отца в выгодном свете. Вот и придумал красивую сказку про Лаврентия Павловича — гуманиста, всеми силами стремившегося не допустить напрасного кровопролития. Тем более что существуют слухи (только слухи; документы на сей счет до сих пор не опубликованы), будто как раз своей жестокостью при подавлении грузинского восстания Берия заслужил внимание и благосклонность Сталина. Однако сохранился документ, который заставляет с большим доверием отнестись к сообщению Сергея Лаврентьевича. В конце уже цитировавшейся автобиографии 1923 года, написанной накануне восстания, Берия просит ЦК предоставить ему возможность продолжить образование в техническом институте, поскольку видит свое призвание именно в этой отрасли знаний, а партия сможет после завершения учебы использовать его там, где сочтет нужным. Дело в том, что к моменту отъезда из Баку в Тифлис в 1922 году Лаврентий Павлович успел закончить два курса Бакинского технического института, в который было преобразовано прежнее техническое училище. В 1921 году Берию даже собирались командировать в Бельгию для изучения технологии нефтедобычи, но потом передумали и направили на оперативно-чекистскую работу, где он к концу 1923-го достиг немалых успехов.

И вдруг чекиста охватывает тяга к техническим знаниям. Он готов оставить так успешно начавшуюся чекистскую карьеру. Не странно ли? Думаю, Лаврентий Павлович осенью 1923-го знал о готовящемся восстании и не сомневался, что оно будет потоплено в крови. Ему не хотелось участвовать в бессмысленном уничтожении соотечественников-грузин, и он попробовал вернуться в Баку. Не получилось.