Наркомы страха

Третье. Считаем абсолютно срочным делом снятие Лобова и назначение на пост НКлеса т. Иванова, секретаря Северного крайкома. Иванов знает лесное дело, и человек он оперативный; Лобов, как нарком, не справляется с делом и каждый год его проваливает. Предлагаем оставить Лобова первым замом Иванова по НКлесу.

Четвертое. Что касается Комиссии Партконтроля, то Ежова можно оставить по совместительству председателем Комиссии Партконтроля с тем, чтобы он 9/10 своего времени отдавал НКВД, а первым заместителем Ежова по комиссии можно было бы выдвинуть Яковлева Якова Аркадьевича.

Пятое. Ежов согласен с нашими предложениями.

Шестое. Само собой разумеется, что Ежов остается секретарем ЦК.

Сталин, Жданов».

Все предложенные Сталиным и Ждановым перемещения были произведены незамедлительно. Только С. С. Лобов не захотел оставаться в подчинении у В. И. Иванова и был назначен наркомом пищевой промышленности РСФСР. Впрочем, в этой должности Семен Семенович пробыл недолго.

Любопытно, что никто из названных в шифровке не пережил эпохи Большого террора. Рыков, Ягода и Владимир Иванович Иванов оказались на одной скамье подсудимых и были расстреляны по делу «правотроцкистского блока». Лобова казнили раньше, в октябре 1937-го, обвинив в троцкизме. Яковлев прожил дольше всех. Ежов вывел в расход своего заместителя только 29 июля 1938 года…

26 сентября в специальной записке Сталин убеждал Ягоду принять новое назначение, подчеркивая, что Наркомат связи — «оборонный» и он, Ягода, сумеет поднять его работу. В тот же день Ежов возглавил НКВД, а Генрих Григорьевич стал наркомом связи. Понимал ли он, что это конец? Неизвестно. Но падение продолжалось. 29 сентября 1936 года Генриха Григорьевича отправили в двухмесячный отпуск «по состоянию здоровья». А 29 января 1937-го он был уволен в запас и перестал носить мундир генерального комиссара государственной безопасности. На февральско-мартовском Пленуме ЦК, как я уже говорил, деятельность Генриха Григорьевича в НКВД подвергли критике, а 28 марта его арестовали прямо на квартире в Кремле. Ягода был кандидатом в члены ЦК ВКП(б) и членом ЦИК, и теоретически на его арест требовалась предварительная санкция этих органов. Ее получили задним числом. 31 марта 1937 года Сталин направил членам ЦК ВКП(б) следующее послание: «Ввиду обнаруженных антигосударственных и уголовных преступлений наркома связи Ягода, совершенных в бытность его наркомом внутренних дел, а также после его перехода в наркомат связи, Политбюро ЦК В КП доводит до сведения членов ЦК ВКП, что, ввиду опасности оставления Ягода на воле хотя бы на один день, оно оказалось вынужденным дать распоряжение о немедленном аресте Ягода. Политбюро ЦК ВКП просит членов ЦК ВКП санкционировать исключение Ягода из партии и ЦК и его арест». Разумеется, члены ЦК это решение единогласно одобрили.

Последний путь

На допросе 2 апреля 1937 года Генрих Григорьевич рассказал о своих связях с правыми следующее: «Как зампред ОГПУ, я часто встречался с Рыковым, сначала на заседаниях, а затем и дома у него. Относился он ко мне хорошо, и это мне льстило и импонировало.

Личные отношения у меня были также с Бухариным, Томским и Углановым (я был тогда членом бюро МК, а Угланов секретарем МК). Когда правые готовились к выступлению против партии, я имел по этому поводу несколько бесед с Рыковым… Это было в 1928 году у Рыкова в кабинете. О характере этого разговора у меня в памяти сохранилось, что речь шла о каких-то конкретных расхождениях у Рыкова, Бухарина, Томского с Политбюро ЦК по вопросам вывоза золота и продажи хлеба. Рыков говорил мне, что Сталин ведет неправильную линию не только в этих вопросах. Это был первый разговор, носивший скорее характер прощупывания и подготовки меня к более откровенным разговорам.

Вскоре после этого у меня был еще один разговор с Рыковым. На сей раз более прямой. Рыков изложил мне программу правых, говорил о том, что они выступят с открытой борьбой против ЦК, и прямо поставил вопрос, с кем я… Я сказал Рыкову следующее: «Я с вами, я за вас, но в силу того, что я занимаю положение зампреда ОГПУ, открыто выступать на вашей стороне я не могу и не буду. О том, что я с вами, пусть никто не знает, а я всем возможным с моей стороны, со стороны ОГПУ, помогу Вам в Вашей борьбе против ЦК…» Я был зампредом ОГПУ Если бы я открыто заявил о своих связях с правыми, я был бы отстранен от работы. Это я понимал…