Наркомпуть Ф. Дзержинский

Написав «С комприветом», Дзержинский хотел подписаться, но в этот момент у него мелькнула мысль: «Вдруг Довгалевский обиделся и будет медлить с ответом, а материалы срочно нужны» и он дописал: «и в ожидании удовлетворения моей просьбы».

Феликс Эдмундович вручил записку Благонравову для отправки по назначению, а материалы, которые, вероятно, пришлет наркомпочтель Довгалевский, предложил приобщить к делу.

— Я предполагаю, — добавил он, — на конференции профсоюза железнодорожников выступить публично с разоблачением линии Чеховского и с защитой Трегера,[39] а также других рабочих-изобретателей.

* * *

В этот холодный декабрьский день на перроне Московского вокзала Октябрьской дороги к приходу поезда из Петрограда неожиданно появился Дзержинский. Поодаль за ним шел Беленький и заместитель начальника транспортного отдела ОГПУ Усов.

Дежуривший па вокзале сотрудник узнал Дзержинского, вытянулся, отдал честь и представился:

— Старший агент отделения дорожного транспортного отдела Николаев.

Председатель ОГПУ ответил на его приветствие и пошел вдоль перрона.

Вскоре показался поезд. Беленький и Усов побежали ему навстречу и на ходу вскочили на ступеньку мягкого вагона. Дзержинский нахмурился и подозвал дежурного агента.

— Вы что-нибудь заметили, товарищ Николаев?

— Так точно. Товарищи Беленький и Усов прыгнули на ходу поезда.

— Как вы это расцениваете?

— Как нарушение обязательного постановления НКПС…

— Правильно! — подтвердил нарком. — К чему вас обязывает это постановление?

— К наложению штрафа на виновного в размере трех рублей.

— Выполняйте! Об исполнении доложите рапортом на мое имя.

В это время из мягкого вагона вышел Герсон. Увидев Дзержинского, он покинул своих спутников и поспешил к нему. Вместе они направились к выходу. А дежурный агент подошел к Беленькому и Усову, откозырял и объявил, что они оштрафованы за нарушение постановления НКПС по три рубля каждый.

— Значит, мы оштрафованы? — усмехнулся в усы Беленький. — Ну меня, допустим, ты не знаешь, но замнача транспортного отдела ОГПУ обязан знать в лицо…

— Я и вас хорошо знаю, товарищ Беленький, — ответил дежурный агент. — Но извините, действую по личному приказанию председателя ОГПУ товарища Дзержинского. Прошу уплатить штраф, так как я обязан донести рапортом об исполнении.

— Нет у меня денег, — сердито буркнул Беленький.

— У меня есть, — поспешил вмешаться Усов. — Я заплачу за обоих.

Когда Дзержинский со своим спутником сели в автомашину, Герсон вынул из портфеля запечатанный сургучом пакет, Феликс Эдмундович вскрыл его, прочитал материалы и вернул их своему секретарю.

— Я не за этим приехал, — сказал он. — Решил сегодня побывать на вокзалах. Хочу проверить, как выполняется мое указание. Скажите, как вам ехалось в мягком вагоне?

Несколько удивленный этим вопросом Герсон ответил:

— Неплохо, Феликс Эдмундович. Правда, тесновато — в составе почему-то один мягкий вагон и почти все места заняты. Пустовали всего лишь две верхние полки. А вот, когда я ехал в Петроград, было свободно, три мягких вагона. И в плацкартных вагонах свободнее, чем теперь.

— То-то, — удовлетворенно заметил нарком. — Эта «свобода» нам влетела в копеечку. До меня дошли сведения, что питерские поезда приходили в Москву полупустыми, особенно мягкие вагоны. Я предложил Межлауку и Благонравову проверить эти сведения, сократить движение и часть мягких вагонов заменить жесткими. Преступно гонять вагоны пустыми!

— Значит, ваше распоряжение выполнено, — подтвердил Герсон.

— На Курский вокзал! — повернулся нарком к шоферу и объяснил своему спутнику:

— Провожаю одного товарища и заодно проверю, как там с пассажирскими поездами.

Когда они вышли на перрон, поезд на Севастополь уже был подан. Нарком вошел в одно из купе мягкого вагона, посидел там минут пять, попрощался со своим знакомым и заглянул в остальные купе, насчитав там всего 10 пассажиров. Затем он прошел по другим вагонам. Картина была такой же. Три четверти плацкартных мест пустовало.

— Только сегодня так мало пассажиров? — спросил Дзержинский старого, с седыми усами проводника, стоявшего у ступенек одного из вагонов.

— Почитай, с конца октября такая волынка, — с досадой ответил тот. Курортный сезон давно кончился, а поезда гоняют, как прежде. Чистая бесхозяйственность!

— До свидания, товарищ! — сказал ему нарком и повернулся к Герсону: — Вы слышали? И чем только занимаются начальник и уполнаркома дороги, если не видят такого безобразия? Мне на днях рассказывал товарищ, прибывший из Читы, он один-одинешенек ехал в вагоне.