Наркокурьер Лариосик

— Хальт! Нихт шиссен! Покрышкин ин дер люфт!

Ну, Мотор обоссался сразу от страху, натурально обоссался — у него пузырь был слабый все время, после застуд постоянных, и не проходил никогда до конца, особенно, когда холода. Но могло быть и летом, как сейчас, например, было, и хоть не от простудной причины, но от нервной — точно. А на опушку вышел мужичонка, с бородой нечесаной и в круглых очках железных, ну, как революционер из кино старого, но только заблудший, и его потом назад товарищи наставляют и верят ему после этого, а он все равно предает.

Мужичонка медленно пошел в их направлении с крючком в руке, что крепится на конце палки для ворошения мусора и сортировочной его переборки для добывания полезных ценностей. Ваучер было дернулся. Мужичонка моментально отреагировал — он перехватил ворошилку двумя руками и упер Ваучеру в горло:

— Ахтунг!

Ваучер замер и Мотор тоже.

— Аусвайс! — он постучал крючком перед каждым из них и повторил: — Аусвайс, говорю, сюда!

Оба посмотрели друг на друга, потом на мужика, и Ваучер выдавил:

— Нету ничего больше. Все забрали. С ментом вместе. Правда, нету…

Ему показалось, что упоминание о милицейском присутствии в ходе изъятия последней ликвидной части имущества, добавит правдоподобности и жалостливости его объяснению в адрес незнакомца — не такого уж страшного, бывали и пострашней, но у тех намерения были ясными с первого вида, а от вида этого персонажа ясности не получалось никакой — сплошь загадка и непонятка.

— А-а-а, так это вас на днях отмудохали на той стороне, что ли? — почему-то обрадовался мужик и отложил крючок. — Я в курсе… — он широко улыбнулся, предъявив гнилые зубы. Сбоку сверкнуло желтым, но тускло, через что-то еще. — Аусвайс я, не слыхали? Я на этой стороне с первого дня, с самой свалки.

У Мотора слегка отлегло, мокрое в штанах уже подзабылось, и он спросил:

— А Покрышкин?

— Что, Покрышкин? — не понял Аусвайс.

— Покрышкин при чем? — настырно переспросил Мотор. — Какой дерлюфт?

— А-а-а-а, ты вон о чем, — усмехнулся Аусвайс. — Это ж для испуга надо, для выяснения всех обстоятельств, — грамотно объяснил он, — как элемент устрашения и отвлеченности. Психологи рекомендуют. И социологи… Покрышкин — фигура неадекватная, очень сюда подходит, для внезапности…

— А аусвайс при чем тогда? — спросил Ваучер. — Это-то чего такое?

— Ну, это дело другое совсем, — серьезно сказал Аусвайс. — Это ж имя мое так. Тебя, к примеру, как звать? — он взглянул на Ваучера.

Ваучер ответил, не задумываясь:

— Ваучер, а чего?

— А тебя? — он кивнул Мотору.

— Мотор, — не стал скрывать правды тот. — Мотором.

— А почему так, а не иначе? — загадочно спросил Аусвайс. — Какая за этим правда есть имени?

— Ну, я потому что здесь через них оказался, — вздохнул Ваучер. — Через ваучеры эти. Они говорят, ты квартиру продай через нас, мы, говорят, поможем по реализации на интерес. А на интерес ваучеров купим, на все, и после еще квартиру, другую, для жизни купим тебе, а те ваучеры, что останутся, тоже на интерес вложим, уже на другой, чтоб потом всегда деньгами брать, всю жизнь…

— Ну, а ты чего? — с интересом поглядел на него Аусвайс. — Подписал?

— Ну да, подписал, — обреченно ответил Ваучер. — А как не подпишешь? Они налили — я и подписал чего-то, и они ушли. А потом я про это забыл совсем. А потом переезжать приехали, новые, кто жилье мое купил. А я знать ничего не помнил. Ну, они меня погрузили на их же ЗИЛ и сюда привезли, вместе с барахлом. А я тогда снова пьяный был, так тогда подпало. Они скинули все и уехали, и документов не дали никаких, ни для чего, — он закурил заначенную за брючный отворот последнюю заморскую сигаретину и выпустил дым через правую дырку. — Все через блядей этих. Через баб…

— Это почему же через них? — поинтересовался Аусвайс. — Ты ж сам навалял всего. Самолично…

— А потому и навалял, — задумчиво ответил Ваучер, — что бабы не было никакой рядом нормальной. А то бы, глядишь, и не навалял…

Аусвайс покачал головой, как опытный, умудренный жизнью маклер, черный, не меньше, и спросил Мотора:

— А ты чего такой, по шустрости, что ли?

— Почему? — удивился Мотор. — Я — мотор по работе был, по киносъемкам. Сначала все по ночам кричал: «Внимание! Камера! Мотор! Начали!» И сам сниматься начинал тут же. Я в театре-то и не работал — сразу с кино начинал этого, с блядского. Лучше бы в театр тогда определился, в этот, в блядский, как его, не помню… А потом просто на мотор перешел, накоротке, без добавок. И сейчас, бывает, ору. Ваучер, вон, часто рассказывает. Если не врет… — он недоверчиво покосился на друга сине-желтым глазом и высморкался.

Ваучер сцедил слева и заступился за себя сам:

— Ты, Мотор, говори, да не заговаривайся. Я вообще врать не умею, мне этого не надо. Только ментам, и то по делу, если…

Внезапно он остановился на половине фразы и обернулся к мужичонке:

— Погоди, ты лучше, почему сам Аусвайс, расскажи…

Вопрос этот Аусвайс любил и всегда ждал с нетерпением, иногда хитровански провоцируя возникновение темы касательно имен и кличек.