Наркодрянь

Сомора не спеша вытер руки свежим сеном, потрепал кобылу по холке и наконец обернулся к секретарю. Он внимательно выслушал весьма четкий доклад Джексона, но вывод сделал странный:

— Никогда не щадите старых друзей, Джексон. Видите, что из этого получается? Полдюжины трупов и никакой пользы. Но самое смешное то, что Диас, который, по идее, в списке покойников должен был стоять последним, этот список возглавил.

Он неторопливо направился к бассейну, на ходу давая распоряжения:

— Узнать: почему Пуританин и Антонио сунулись именно в этот «Наутилус». Вытряхните из персонала этого борделя все. Можете не церемониться. И еще… Теперь попробуем поймать рыбу «на живца»…

6

«Досточтимый синьор Сомора! Напоминаем Вам еще раз, что оговоренная сумма должна быть внесена на счет № 534985 Бернского „Сюисс Инвестбанка“ не позже двадцатого сентября текущего года.

В противном случае мы будем вынуждены применить по отношению к Вам некоторые меры.

Союз Небесных Братьев».

— Замечательно, Джексон. Осталось дождаться этих самых мер. Да! Копии всех трех писем передайте лично начальнику полиции. Необходимо, чтобы все наши ответные действия выглядели как вынужденная защита.

Двадцать второго сентября в три часа ночи синьора Сомору разбудил робкий стук в дверь спальни. Случаев подобного нахальства не отмечалось уже в течение последних двадцати лет, а потому Сомора был не столько взбешен, сколько заинтригован.

— Войдите, черт вас побери, — рявкнул он.

В дверном проеме показался дрожащий всем телом начальник его личной охраны с телефоном в руках.

— Ты что, очумел? — Сомора опустил на пол волосатые ноги и сердито уставился на дерзкого нарушителя ночного покоя. — Ну! Что молчишь? Поршень заело?

— Я… я… не виноват, — пролепетал бедняга, подвигаясь поближе к шефу на ватных ногах. — Это Орландо. Он ругается в трубку и требует немедленно подать вас.

— Под каким соусом?

— Не… не знаю.

Сомора вырвал трубку из рук обалдевшего телохранителя и приложил к уху. Минуту он прислушивался, и на лице его при этом играла восхищенная улыбка.

Орландо — «смотритель» и «генеральный директор» самой большой лаборатории по переработке листьев коки — слыл непревзойденным мастером непечатного слова. За этот редкий дар Сомора особо ценил его.

Только когда Орландо пошел на «третий круг», Сомора набрал в грудь побольше воздуха и заорал в трубку, стараясь перекричать подчиненного:

— Заткни глотку, Орландо! Иначе я собственноручно заткну тебе ее навсегда! Говори толком: каким хреном ты заплевал телефон своей паршивой слюной и на кой ляд я тебе сдался среди ночи?

— Босс, — проревела в ответ трубка. — Эти педики разнесли всю кухню со складами на куски. Сгорело все. Даже старый Альварес-хромоножка. Он не успел впрыгнуть в свои вонючие трусы. Порвите мне жопу на английский крест, если я мог что-нибудь сделать!

— Не сомневайся, дружок, я последую твоему совету, — ласково заверил Сомора. — Только растолкуй, о каких педиках ты мне талдычишь?

— На вертолете. Сначала они трахнули нас ракетой, а потом плеснули нам на голову цистерну горящего дерьма.

— Чего?

— Напалма. Я знаю. Черта с три его замочишь, — в трубке послышалось невразумительное хрюкание, а затем восторженный вопль: — Босс! Они громят кухню Циклопа. Пусть мои зенки залезут за уши, если этот красный петух кукарекает не на ранчо Эль-Пасо. Мне даже отсюда видно, как перекосило одноглазую рожу старого койота. Босс! Горит четверть урожая этого сезона! Ну! Доберусь я до этого стрекозла! Я его…

Кровожадные намерения косноязычного Орландо Сомору не интересовали — он бросил трубку.

— Да! Дела! А молодцы эти ребята, а? Ну ты иди, иди, сынок. Я еще посплю, а ты к завтраку доставь сюда генерала Фортеса и разбуди Джексона, пусть он слетает, посмотрит, что там и как.

Сомора втянул ноги обратно под одеяло и моментально захрапел. Верный страж, словно краб, пятясь задом, выбрался из спальни, осторожно притворил дверь и вознес горячую молитву Пресвятой Деве за чудесное избавление от гнева всемогущего синьора.

К утреннему докладу вездесущий Джексон не поспел. И это был первый беспрецедентный случай, в его безукоризненной секретарской карьере. Зато уже к двенадцати ноль-ноль он явился, как всегда, отлакированный и отутюженный, с подробнейшим отчетом.

Сомора как раз беседовал с генералом Фортесом. Фортес был своим человеком в доме, и Сомора почти не имея от него секретов. Почти… Потому-то он и принял доклад секретаря в присутствии генерала. Фортес вальяжно развалился в кресле и с наслаждением потягивал джин с содовой. Он добродушно сопел носом и к происходящему относился с пониманием и сочувствием. Сомора попыхивал толстой сигарой и разглядывал на свет хрустальный стакан, наполненный неразбавленным ямайским ромом с сахаром.