Нарисуй мне в небе солнце (СИ)

В поезде Надя волновалась, доставала книжку, пыталась читать, повторяла, а потом прятала учебник обратно в рюкзачок.

— Прекрати дёргаться, — Ярослав обнял её за плечи, — поспи лучше, перед смертью не надышишься. А ты знаешь материал и сдашь. Я уверен.

Она не отстранилась и не убрала его руку.

— Я столько времени с этой ангиной потеряла, только вчера удалось поучить немного. Если сдам плохо — бабуля с дедом расстроятся, а мне так не хочется им доставлять неприятности.

— Сдашь хорошо. Я точно знаю. Надюша, я что спросить у тебя хотел, бабушка твоя говорила, что родители твои за границей. Давно они так? Ты прости любопытство, но странно, почему в Москве, а не в Европе, допустим, учишься.

Надя растерялась, задумалась и немного отодвинулась от Яра. Развернулась так, чтобы смотреть глаза в глаза, чтобы видеть то, что он не скажет словами.

— Дело в том, что у меня есть только бабушка и дедушка, они меня вырастили и заменили родителей. Ярослав, я вам не хочу врать. Но и правду сказать стесняюсь. Некрасивая правда получается.

— Мы на «ты», сколько говорить-то можно. И друзья мы с тобой. Прости, что спросил. У меня нет бабушек, только отец и Даша. Бабуля была, я помню. Она со мной маленьким сидела, я любил её, а потом мне сказали, что она уехала. Я ждал, когда вернётся, мне так хорошо с ней было, но оттуда не возвращаются, а я глупый был, не понимал.

— Это папина мама?

— Да.

— Сколько тебе было тогда?

— Пять лет. Так что радуйся, что твои дедушка с бабушкой живы и крепкие ещё. Береги их.

— Берегу. Видишь, сколько забот им доставляю. До дедовского инфаркта не понимала, уехала учиться и радовалась свободе. Ни перед кем отчитываться не надо, да и советов никто не даёт, когда не просишь. Навещала их прошлый год редко. И в какой-то момент поняла, как скучаю, как не хватает мне дедовского брюзжания и бабусиных плюшек. Да и инфаркт этот. Страшно стало, как будто смерть подошла близко-близко. Я про возраст их подумала тогда, поняла, что нет у меня никого роднее, да и вообще никого больше нет, а терять их я категорически не готова. Теперь всё иначе, на выходные тороплюсь к ним. Ты прав, Ярослав Андреевич — ценить надо, пока имеешь. Потом поздно.

— Надь, просто по имени и на «ты»! — он рассмеялся. — Ну сколько можно об одном и том же просить!

— Да неудобно как-то, ты же доктор. Прости, сбиваюсь. Сейчас расскажу тебе про нашу родню. Спрашивал — отвечу, чтоб не было неизвестности и домыслов. Так вот, у бабули с дедулей два сына. Старший на Сахалине, он военный. Семья у него, дети взрослые. Они в отпуск в Крым ездят, к родителям жены. А у моих стариков с его женой не срослось что-то. Это ещё до моего рождения было. Так и осталось. То, что меня они себе забрали и вырастили, усугубило ситуацию и ещё больше отдалило их друг от друга. Глупо как-то. Родные ж люди, а всё не по-людски. И причины вроде какие-то мелкие, ничего не значащие, но общения нет. А мои родители… Ты только не смейся. Они просто про меня забыли.

— Как это? — Яру было совершенно не смешно.

— Познакомились отец с матерью в университете, на первом курсе согрешили с последствиями, поженились, чтобы всё законно, а потом отдали результат залёта в виде ребёнка бабушке. Ну, чтобы учиться не мешал. Чувствами к плоду любви обременить себя не успели. Жили и жили — они там, я тут. Выучились, решили поискать лучшей жизни, уехали в Чехию. Там каждый встретил новую любовь, и семья распалась. Вот и всё.

Она замолчала, глядя в пол, а Яр обнял её и прижал к себе. Сказать-то было нечего. А что тут скажешь, когда все взаимоотношения родителей с дочерью уложились в одно-единственное предложение. Хорошо, что Надежда Владимировна с Арсением Петровичем не бросили внучку, вон какая славная девушка. Отпускать её не хотелось, а она не сопротивлялась. Так и ехали молча. Он радовался возможности провести с ней день. В конце концов, она же может быть ему просто другом. Сколько лет у них разница? Наде девятнадцать, а ему двадцать четыре. Всего пять. Яр думал о том, что вот так случайно обрёл в этой девушке родственную душу. Она же задремала у него на плече и спала до самой Москвы.

С вокзала они на метро быстро добрались до института. Надя училась на факультете педагогики и психологии, и Ярослав почувствовал невольное уважение — очень серьёзное направление. Яр остался стоять у аудитории, в которую вошла Надя. Ему понравилось то, что она, как и он во время учёбы, стремилась сдать одной из первых, не дожидаясь, пока устанут преподаватели.

Девушки разглядывали его, хихикали, шептались. Некоторые даже пытались познакомиться. Ярослав чувствовал себя не в своей тарелке, он не рассчитывал на такое внимание. Сейчас Надя выйдет с зачёта, и он отвезёт её в клинику на обследование. Нет, отца он не предупреждал и всё решил сделать за собственные средства. Просто тем врачам он доверял, отец лишь бы кого не возьмёт на работу. Значит, там грамотные и серьёзные специалисты. Вот пусть и проверят, ничего ли он не пропустил. Это важно, очень важно для него.