Нарисуй мне дождь

Но на Дедушку уже никто не обращал внимания, время лекции подходило к концу и в аудитории нарастал гул, однако до звонка оставалось еще десять минут. Отпустить нас раньше он не решился, то ли не позволяла партийная сознательность, то ли остерегался декана и его бдительных доносчиков.

– У кого из вас будут вопросы?! – силясь перекричать нарастающий гомон, выкрикнул Дедушка.

Голос его утлой ладьей утонул в шуме прибоя. По рядам ему передали записку, он прочел ее вслух: «А, правда, что в гражданскую войну вы были попом?» В задних рядах громко заржали. В аудитории всегда найдется кто-то особенно восприимчивый к юмору.

– Да нет же! Вы неправильно меня поняли! Я сказал, что в числе взятых в плен махновцев, был поп. Ну, как бы вам объяснить? Это то же самое, что священник, поп-священник из нашего местечка. А местечко, это такой поселок городского типа, наподобие теперешних райцентров, – в растерянности, принялся пояснять Дедушка.

Ему передали еще одну записку, он зачитал ее вслух: «Уважаемый Наум Давидович! Расскажите, пожалуйста, как во время гражданской войны вы работали у Махна гармонистом».

Дедушка совсем вышел из себя, швырнул в зал скомканную записку, и заголосил, как резаный:

– Не гармонистом, а попом! Тьфу ты, совсем заморочили голову! Я оговорился… Ну, сколько раз вам надо объяснять?! Я вам повторяю еще раз, что среди махновцев в плен попал поп, из нашего райцентра, такого поселка…

Он хотел еще что-то сказать, пытался добавить что-то важное в свое оправдание, но его не было слышно, он сам подписал себе приговор, как кому-то тогда, в гражданскую. Вокруг поднялся сплошной регот, некоторых прямо крутило от хохота, через катарсис и очистительные слезы они освобождались от сковывающего напряжения нудного высиживания на лекции. Мне кажется, один я не смеялся. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…

* * *

Вечером в кафе «Париж» я встретился с Ли.

Мы пили кофе с «Лимонным» ликером, здесь было тепло и мы расположились надолго. Сегодня здесь было много молодежи, в ней, как в живой воде растворилась кучка напыщенных кривляк. Вокруг красивые, одухотворенные лица. Я заметил нескольких наших студентов. Две мои однокурсницы по фамилии Кацара и Хороняка стояли в очереди за кофе. Как видно, свет не велик, я то и дело натыкаюсь на болгарина Тонева из нашего общежития. Он угощает шампанским двух смазливых девчонок, одетых в одинаковые клетчатые пальто, словно в ознаменование их неразлучной дружбы.

Тонев большой любитель выпить и посмеяться. Как он не раз заявлял, для него главное в жизни: стакан вина, удачная шутка и женщина с пышным бюстом. Все остальные ее качества, для него не имеют значения. Не сомневаюсь, что Тонеев, как всегда, рассказывает сальности двум подругам. Он имеет пристрастие к пестрым мотыльковым цветам. Сегодня на нем, играющая павлиньим пером, атласная куртка нараспашку, а на шею он намотал себе длинный канареечный шарф.

– Видишь ту блонду в песцах?

Ли кивнула мне на сидящую через стол от нас видную девицу, примерно, того же возраста, что и Ли, с буйными, распущенными по плечам золотистыми волосами в шикарном кожаном пальто с воротником и рукавами опушенными голубым песцом. Она обольстительно улыбалась, щуря длинные прозрачно-коричневые глаза, и периодически подносила к губам рюмку с коньяком, но я не заметил, что бы уровень коньяка в ней уменьшался.

За столом с ней сидят двое мужчин, оба начальственного вида, по возрасту годящиеся ей в отцы. Первый, с колобочным лицом в очках с толстыми стеклами, и в каракулевой шапке пирожком. Второй, в велюровой шляпе, такой толстый, что не понятно, как он до сих пор не лопнул, настоящая гора сала, задыхающаяся от своего пуза. Первый, до неприличия громко гоготал, выкатывая глаза за линзами очков, и щерил в беспорядке торчащие зубы, похожие на сколоченный кем-то нетрезвым частокол. Периодически, он вроде бы невзначай, а на самом деле, изо всех сил хлопал своего одышливого приятеля по пухлой, как подушка спине. Брюхан громко квакал и колыхался похожими на грелки складками подбородков.

– Я с нею училась в одном классе, ее зовут Виточка. Она была свой человек, хотя теперь у нее другие приоритеты… В позапрошлом году она поступила в наш пединститут и после зимней сессии вовремя не сдала книгу в библиотеку. Из-за этого после каникул всей ее группе на один день задержали выдачу учебников. А это особый контингент, педагоги… Хоть и будущие, но все они укушены педагогическим вирусом, он у них в крови.

Разгорелся грандиозный скандал, цунами с бурей в ложке воды. Причем, всему этому они дали официальный ход и политическую окраску. Их группа в экстренном порядке собрала открытое комсомольское собрание, пригласили декана факультета. Но и Виточка не проще, она привела на собрание нашу бывшую классную руководительницу, она преподавала нам французский язык, и еще позвала свою мать. Ее мать работает водителем трамвая.