Напролом

Мы с Аллегени, как всегда, встретились по-дружески, но все мои попытки расшевелить ее, как обычно, оказались тщетными. Мы с самого начала шли четвертыми, подошли к первому простому препятствию, взвились в воздух, приземлились, поскакали дальше…

У Аллегени слетела ногавка на задней ноге, и шага через три кобыла захромала и сбилась с ритма, точно автомобиль с лопнувшей шиной. Я остановил лошадь, спешился и провел ее несколько шагов, чтобы убедиться, что она не сломала ногу.

Слава богу, это была всего лишь связка. Плохо, конечно, но все же не смертельно. Когда лошадь приходится пристрелить — это всегда огромный удар для всех. Мне приходилось видеть, как Уайкем плакал над мертвыми лошадьми, да и со мной такое бывало, и с принцессой тоже. Но иногда просто нет выбора.

Подъехал ветеринар, осмотрел лошадь и сказал, что ходить она может, поэтому я повел ее назад под уздцы. Наступая на больную ногу, она каждый раз прихрамывала. Когда я расседлывал лошадь, пришли обеспокоенные принцесса и Даниэль, и Дасти заверил их, что хозяин немедленно позовет к лошади ветеринара.

— Что вы об этом скажете? — спросила опечаленная принцесса, когда Дасти и еще один конюх увели прихрамывающую кобылу.

— Даже не знаю…

— Знаете, знаете. Говорите.

Глаза у принцессы были очень печальные. Я сказал:

— Она выбыла из скачек по меньшей мере на год.

Принцесса вздохнула.

— Мне тоже так кажется.

— Залечите ей ногу и продайте на племя, — посоветовал я. — Родословная у нее отличная. К весне уже можно будет ее покрыть.

— О! — Принцессе идея, похоже, понравилась. — Я ее очень люблю, знаете ли…

— Я знаю.

— Я, кажется, начинаю понимать, что такое скачки, — заметила Даниэль.

Моя соседка собрала мне чемодан, и знакомый жокей из Ламборна озаботился тем, чтобы его захватить, поэтому в ложу Вонли я явился в приличном костюме. Однако время я выбрал неудачно: следующий заезд еще не начался, и все вышли на улицу смотреть лошадей.

В ложе был только один человек. Он стоял у накрытого к чаю стола, нервно переминаясь с ноги на ногу. Я с удивлением увидел, что это не кто иной, как Хью Вонли, единственный сын лорда Вонли.

— Привет! — сказал я. — Что, никого нет? Ну тогда я пошел.

— Не уходите!

Голос Хью звучал весьма настойчиво. Я с любопытством взглянул на него, припомнив, что в прошлую субботу явно была в разгаре какая-то семейная размолвка. Его лицо, обычно такое жизнерадостное, было унылым и встревоженным.

Хью был значительно стройнее своего отца и сложением походил скорее на мать.

Правильные черты лица, ямочки на щеках, рот еще по-юношески нерешительный.

«Лет девятнадцать, — подумал я. — Ну, может, двадцать. Никак не больше».

— Я… это… — сказал он. — Останьтесь. Честно говоря, мне хочется, чтобы здесь кто-то был, когда они вернутся.

— Вот как?

— Э-э… понимаете… Они не знают, что я здесь. В смысле… Папа ужасно рассердится, но он же не станет кричать на меня при чужих, верно? Я потому и приехал сюда, на скачки. В смысле, вы, конечно, не чужой, но вы же понимаете, что я имею в виду?

— Ваша матушка наверняка будет рада вас видеть.

Хью сглотнул.

— Я терпеть не могу с ними ссориться. Я этого просто не переношу. Честно говоря, папа меня просто выгнал. Почти месяц тому назад. Отправил меня к Солу Бредли. А я больше не могу, я домой хочу.

— Он вас выгнал? — Я не мог скрыть удивления. — А мне всегда казалось, что у вас такая дружная семья… Он что, решил, что вам надо привыкнуть к самостоятельности, и все такое?

— Да нет, что вы! Если бы! Я просто сделал одну вещь… Я не знал, что он так рассердится… Правда не знал…

Но мне не хотелось выслушивать его излияния. У меня было достаточно своих проблем.

— Что, наркотики? — спросил я без особого сострадания.

— Чего?

— Вы употребляли наркотики?

Судя по выражению его лица, дело было не в этом. Мое предположение его просто ошеломило.

— Да нет! — сказал он плачущим голосом. — Просто папа его так уважал… Он так говорил. Я думал, папа одобрит то, что он сделал…

— Кто — «он»? — спросил я. Но Хью посмотрел мне за спину и не ответил. Лицо его сделалось еще несчастнее прежнего. Я обернулся. В ложу вошли лорд и леди Вонли. Я отчетливо видел, какие лица у них были, когда они увидели своего сына. Леди Вонли расплылась в непроизвольной улыбке.

А вот лорд Вонли меня удивил. Когда он увидел нас вместе, на его лице отразилось не прощение, не раздражение, не равнодушие и даже не гнев. На его лице появился страх. Даже ужас.

Глава 17

Он довольно быстро пришел в себя. До некоторой степени. Леди Вонли обнимала Хью, а ее супруг смотрел на это с каменным лицом, очень недовольный.

В ложу вернулись другие гости, бывшие в прекрасном расположении духа. Хью оказался прав в том отношении, что затевать с ним скандала на людях отец не стал.

На самом деле лорд Вонли обращался в основном ко мне. Он суетливо предложил мне чаю, внимательно следя за тем, чтобы я больше не разговаривал с его сыном. Видимо, он не замечал, что его первая реакция и нынешнее поведение говорили мне куда больше, чем ему хотелось бы.