Напролом

Его движения были такими же аккуратными, как его костюм. На язык просилось слово «пижон»; но в нем была и решительность, и деловитость. Я опустился в одно из кресел, поставив кофе и бренди рядом с собой. Он сел напротив и принялся прихлебывать из чашки, не сводя глаз с меня.

— Вам повезло, — сказал он наконец. — Я тут сегодня утром прощупал почву, и мне сообщили, что одно значительное лицо завтракает у себя в клубе.

— Он помолчал. — Я был достаточно заинтересован в вашем деле, чтобы попросить одного моего знакомого встретиться с этим господином — они хорошо знакомы. И беседа их была, можно сказать, плодотворной. В результате я сам встретился с этим господином и получил от него несколько документов, которые я вам сейчас покажу.

Он очень тщательно подбирал слова. Видимо, это вообще характерно для высшего слоя чиновников: говорить уклончиво, намеками и никогда не выказывать того, что у тебя на уме. Я так и не узнал, что это за «значительное лицо» — очевидно, потому, что мне этого знать не полагалось; это и неудивительно, если принять во внимание, что именно показывал мне Олдержон.

— Мне дали письма, — продолжал Олдержон. — Точнее, копии писем. Вы можете их прочесть, но отдавать их вам мне строго-настрого запретили. В понедельник я должен их вернуть. Это… м-м… это понятно?

— Да, — ответил я.

— Хорошо.

Он не спеша допил кофе и поставил чашку на стол. Потом поднял скатерть, достал из-под столика коричневый кожаный кейс-атташе и положил его к себе на колени. Открыл замки, поднял крышку и снова замешкался.

— Они довольно любопытны, — сказал он, слегка нахмурившись.

Я ждал.

Словно бы приняв решение, которое он до последнего момента откладывал, Олдержон достал из кейса листок бумаги и передал его мне.

Письмо было адресовано премьер-министру и было отправлено в сентябре компанией, которая изготовляла фарфор на экспорт. Председатель совета директоров, написавший письмо, сообщал, что он и прочие директора приняли единодушное решение просить отметить какой-либо значительной наградой огромные заслуги Мейнарда Аллардека перед отечественной индустрией.

Мистер Аллардек великодушно пришел на помощь их исторической компании, и двести пятьдесят работников компании не потеряли работу исключительно благодаря его усилиям. А между тем среди этих людей были уникальные специалисты, владеющие мастерством росписи и золочения фарфора на уровне мировых стандартов. Теперь экспорт компании возрос и ее ожидают блестящие перспективы. Поэтому совет директоров просит посвятить мистера Аллардека в рыцари.

Я закончил читать и вопросительно посмотрел на Олдержона.

— Это обычное письмо? — спросил я. Олдержон кивнул.

— Вполне. Государственные награды чаще всего выдаются именно в результате таких рекомендаций, присланных на имя премьер-министра. Кто угодно может предложить наградить кого угодно. И если просьба представляется обоснованной, человека награждают. Комиссия по наградам составляет список лиц, представленных к награждению, и премьер-министр его утверждает.

— Так, значит, все эти люди, которых награждают орденами и медалями… пожарники, преподаватели музыки, почтальоны и прочие, награждаются потому, что так предложили их коллеги? — спросил я.

— Э-э… да. Правда, чаще такие предложения вносит начальство, но иногда и коллеги тоже.

Он достал из кейса второе письмо. Оно тоже было от компании, работающей на экспорт, и в нем подчеркивался неоценимый вклад Мейнарда в редкую отрасль индустрии, а особенно то, что он помог сохранить большое количество рабочих мест в регионе, страдающем от безработицы.

Невозможно преувеличить заслуги мистера Аллардека перед своей страной в области индустрии, и компания полагает, что его следует посвятить в рыцари.

— Разумеется, комиссия проверила, правда ли все это? — поинтересовался я.

— Разумеется, — ответил Олдержон.

— И, разумеется, это оказалось правдой?

— Меня заверили, что да. Кстати, человек, с которым я разговаривал сегодня днем, сказал мне, что если они получают шесть-семь похожих писем, в которых предлагается наградить человека, неизвестного широкой публике, они могут предположить, что этот человек хочет наградить сам себя и заставляет своих знакомых писать такие письма. Поскольку эти два письма тоже очень похожи, у их авторов специально спрашивали, не были ли они написаны по подсказке Мейнарда. Но оба энергично это отрицали.

— Хм, — сказал я. — Еще бы им не отрицать, если Мейнард наверняка пообещал им заплатить!

— Фи, как грубо!

— Еще бы! — весело ответил я. — И что, ваше значительное лицо внесло Мейнарда в списки на соискание титула?

Олдержон кивнул.

— Условно. До выяснения обстоятельств. Но тут они получили третье письмо, где основной упор делался на благотворительную деятельность — Мейнарда Аллардека, о которой уже было известно, и вопрос был снят. Мейнарду Аллардеку было решено присвоить рыцарский титул. Было уже составлено письмо, предлагающее ему принять титул, и оно должно было быть отослано дней через десять.

— Должно было? — переспросил я.