Напряжение растет

Нас вели чуть в сторону от выхода и ближе к сцене, заведя за гигантское полотно экрана. Справа высились металлические фермы, увитые проводами, приборами с довольно смутно угадываемым назначением и массивные колонки в рост человека. А сам зал технической части шел еще на добрую сотню метров внутрь. Но туда нам было не надо.

Нас уже ждали — и пришлось изрядно прибавить в скорости, буквально пробегая выкрашенные в желтый и зеленый коридоры, краем глаза отмечая попытки тут все облагородить и украсить. Но аскетизм места, где зарождалось чудо, достойное сцены, неохотно пускал к себе роскошь, делая ее вид нелепым и ненужным в залитых белым светом подземных помещениях. Всюду сновали люди, с любопытством поглядывая на наш бег — это те, чья работа уже завершена или начнется после. Другие, кто непосредственно отвечал за выступления, пытались консультироваться на бегу и подсовывали планшетки с бумагами на рассмотрение и подпись. Всех их как-то незаметно завязал на себя Артем, умудряясь читать одновременно два листка, держать футляр от бессменной скрипки, отвечать на вопросы и бежать в том же темпе, что и мы. К слову, работники выдыхались довольно быстро и со всем соглашались.

— Так, все, сцена, — опираясь руками на колени, выдыхал слова Игорь, глядя на конструкцию в круглой комнате. — Осторожнее, двигаемся только по дорожкам.

— Фортепиано есть, — облегченно произнес Пашка. — А как оно будет видимо со сцены? Справа или слева?

— Сойдет. — Согласился он и внезапно заробел, встав перед дорожкой соляным столбом.

— Пф, — с демонстративным пренебрежением отреагировал брат. — Это ж не прививка!

— Если страшно, — начал успокаивающим голосом Артем, приобняв Пашку за плечо. — То представь зрителей голыми. Говорят, помогает.

Та звонко отвесила ему пощечину.

Сверху уже гремело объявление нашей школы и княжества. Вот тоже странно — ни одной фамилии.

— Удачи! — Прозвучало под гул подъемных механизмов и шелест отъезжающего в сторону потолка.

— А им зачем? — Заинтересовался Пашка, поднимая крышку фортепиано.

— Ребята, ничему не удивляйтесь, — Сосредоточенно произнес Артем, освобождая скрипку от чехла. — Если произойдет… всякое, не останавливаемся и доигрываем. Не забывайте, если что — нас ждет вертолет!

Над головой уже добродушно шумел зал.

— Всегда готов! — Отозвался я.

Через десяток секунд сцена замерла в выжидающей тишине. Лиц не разглядеть, но внимание ощущалось всей кожей. А еще — кроме него что-то давило на плечи, откусывало часть воздуха от дыхания и размывало пыль, подсвеченную прожекторами, в воздухе.

Предложить Свете руку и дать ей простор в танце, не мешая. Я не умею танцевать — но она умеет за двоих.

Из рук родилась одна звездочка и сделала вокруг нас оборот. И еще одна, еще несколько — пока не замкнулся круг, двигаясь вслед за нами, продолжая композицию, завершая ее.

Звездочки моргнули во вспышке, но тут же ужались до половины яркости — будто что-то вытягивало из них силу. Но у меня ведь ее — океан!

Да и зачем на него смотреть — ведь любоваться Светланой гораздо интереснее. Вот для кого танец — не испытание, а счастье. Ее движение словно рождается само, не требуя контроля и усилия. Вот она шагает, пропуская под подошвой линию круга, вот закручивается с закрытыми от удовольствия глазами, вот… Расстегивает тайный механизм, который должен потихоньку отматывать край платья, чтобы лезвие кольца его срезало! А кольца нет!

Свет — чуть тише. Чтобы было видно! И от круга отрывается крошечный разряд, ударяя в лоскут и поднимая его ввысь!

Вновь отрывок ткани мелькнул в свете — и снова крошечный разряд от круга не дал ему упасть, со вспышкой откинув чуть дальше. И тут же — подхватить первый. А потом и еще один! И еще! Скоро треск стал заметен, и его пришлось вплетать в один ритм с музыкой, выбивая вспышками паутины молний ритм. Целый океан искр вокруг нас! И счастливый смех Светы, который дороже всех аплодисментов в мире!

Мир вспыхивает искорками в последний на сегодня раз. В глазах медленно исчезают радужные и световые разводы — надо только проморгаться тщательнее. Исполняем последний элемент на сегодня — поклон. И внимательно прислушиваемся к аплодисментам. А их нет.

— А где все? — Громко вторит удивлением Артем.

— Какая еще эвакуация? — Возмущаюсь я. — Что случилось?

— Так это, стало быть, пробой высшего уровня защиты, стало быть. — Откашлялся собеседник. — На сцене, стало быть. Вот всех и эвакуировали.

— А я из гардеробной, это самое. — Хмыкнул он. — Я-то уйду, а если сопрет кто чего?

— Ребята, смотрите, — пересушенным от волнения голосом просипел Паша, показывая рукой ввысь.

— Семь, восемь, — не веря, сияя от счастья, шептал Федор вслух, — девять, десять…

— Одиннадцать? — Словно не веря, с удивлением произнес брат.

— Одиннадцать, — с удивлением обвел нас взглядом Артем.

— Одиннадцать…

— А? — Обернулся к ней капитан.

— Ребята, вертолет! — Подхватил я товарищей за плечи и повел к выходу.

Перед трехэтажным домом царила деятельная суета, созданная из трех десятков коробов и страшно недовольного старика, таскающего их с кухни во двор.