Напряжение растет

– Кто знает этих Борецких. – Качнул плечом Артем. – Жили себе жили сотни лет, а потом раз – и не стало. Может, там, откуда мы пришли, есть ответ.

– Очень интересно!

– Так, стоять! – Задержал меня Артем. – У нас план. Турнир – потом все остальное.

– Ладно, – с разочарованием отвернулся я от тайны.

Скоро тропа вновь вывела нас к берегу, а там знакомая чащоба, выращенная будто бы специально, да просеки.

– Почти на месте! – Ликовал Пашка.

На этот раз решили прямую дорогу не игнорировать. Хотя с воздуха все расстояния кажутся малыми, да и шли мы около двадцати минут, не меньше, но все же сейчас казалось, что вот-вот – и победа.

По просеке уже практически бежали, шла она все еще вдоль берега – через ветви проглядывала помутневшая от наводнения река. Под ботинками по-прежнему хлюпала вода, но на это уже никто не обращал внимания – ни Паша, ни Артем, ни Федор у меня на плечах. Вокруг царила тишина; птицы – и те наверняка улетели, оттого кроме ветра в кронах деревьях ничего не слышно. Мы у финиша, и явно – одни. Это будоражило кровь и давало силы.

Тем удивительнее было выскочить на очередном повороте на десяток упакованных в стандартное воинское обмундирование мужчин в шлемофонах. На гербе у сердца – любопытствующая ласка, поднявшаяся над зубцом кремлевской стены. Еремеевы.

– Я же говорил, ее вам надо там искать, – выдохнул Паша, указывая на реку. – Нику вместе с нами смыло, но нас явно быстрее несло.

– Паша, Зубов? – Спросил центральный, самый габаритный из безликих за защитными масками.

– Да, верно, -посмотрел он на говорившего.

На голову тут же словно молот опустился. Мир на несколько секунд погас.

Ощутил я себя лежащим на земле, лицом в пожелтевшей мокрой траве. Руки не шевелились, ноги не ощущались. В голове страшно гудело, попытка повернуться тут же отозвалась резкой болью и коротким обмороком. Мир плыл перед глазами, не желая становиться из размытых пятен четче. До слуха доходили обрывочные фразы, казавшиеся нереальными и неправильными…

– …в вертолет…. Остальных в реку…

Мир, наконец-то, обрел четкость – то, что было черным вытянутым пятном, оказалось ногой Федора. Мимо проволочили тело Светланы.

– Куда! Двумя руками держи… Не должно быть следов… Они утонули…

Глава 29

Черное небо над головой качалось под сплетением веток. Голова запрокинулась, в затылке отдавало резкой болью с каждым шагом человека, что нес меня на руках. Нес небрежно, ударяя ноги о кусты и деревья, царапая откинутые вниз руки ветвями. А я ничего не мог поделать. Чувствительность вернулась, но там, где положено быть Силе – равнодушие. Будто созерцание глубокого сна, над которым нет власти.

Отряд из четырех человек двигался к воде, легко удерживая свой груз. Дорога петляла в лабиринте, на поворотах позволяя мне посмотреть на Артема с перекошенными очками на лице; на Федора, руки которого прижали к футляру скрипки, чтобы та не упала…

Где-то внутри рождается тревога и злость, свежей каплей падая в мутное болото безразличия.

«-Спасти, его надо спасти!» - билось внутри понимание.

Но в этом сне нет на это силы. Лишь только злость.

Не поднять руки, не сжать ладони в кулак. Только зубы скрежещут друг о друга в бессилии

-Мой очнулся, - с сомнением произнес голос над головой.

«-Рано!» - закрыл я глаза.

Процессия остановилась, послышался звук приближающихся шагов. Щека вспыхнула от резкой боли, но я позволил голове свободно мотнуться из стороны в сторону, не издав и звука.

-Продолжаем движение, - холодный голос прозвучал укором моему конвоиру.

Через два десятка шагов, на очередном повороте, я позволил себе приоткрыть глаза. И неожиданно столкнулся со взглядом Светланы. В этом перевернутом мире, где небо под ногами, мы мгновение смотрим друг другу в глаза.

«Она жива..» - слегка припозднившись, капает в бесконечность апатии радостная мысль.

Эмоция добавляется к гневу, объединяется с ним. Ладони чувствуют, что могут собраться в кулак.

«-Рано» - произнес ее взгляд.

«-Хорошо», - движение ресниц.

Поворот сменился прямой линией, разводя контакт взглядов. Но мы продолжали ощущать друг друга. Чувствовать, что больше нет битвы один против четырех, их всего лишь в два раза больше. А это уже обычное дело, мне ли привыкать. Надо всего лишь приготовиться к тому моменту, когда будет не рано.

Силы все еще нет, но ведь сойдет и заемная? Тут неоткуда взяться линии электропередач, выручившей половину года назад, но Андрей обещал, что на финише будет множество камер… Потянулся вокруг… Пустота.

Где-то там, так далеко, что можно обмануться, виднелась крохотная капля – обрезанный ли кабель… Или мы действительно слишком далеко от финиша. Или нас обманули, опять.

Взгляд невольно попытался посмотреть через пелену черных туч в глаза спутниковых аппаратов, с укором. Но облакам все равно до чужих бед, не разойдутся они в сторону.

Кое-что все равно есть – крохотными искорками чувствовались рации, зацепленные у противника возле сердца. Забирать бессмысленно, но испортить – сумею.