Напряжение на высоте

Он осторожно предлагал ей остаться — просто вспоминая себя прежнего, от которого отвернулись все. Но та шипела дикой кошкой и уходила сидеть на другой диван.

В конце концов, Пашка отчаялся и всерьез задумал вернуть ее к Максиму. Не отказываясь от нее, вовсе нет — пусть вспомнит, что такое настоящее зло и поймет, что у Борецких ей будет лучше. Во всяком случае, он был бы рад поучиться у нее новым улыбкам — например как та, что заставила уняться амбициям деловых, отчего-то сходу решивших навешивать на него долги и проценты за порушенное и уничтоженное. Люди, посмевшие тронуть землю его рода, довольно быстро сообразили, что их сейчас будут немного калечить, а возможно — легонько убивать. Оттого ушли на своих ногах, целыми и невредимыми — ожидать с утра стряпчих клана, которые примут откупные и уточнят у них, кто позволил самоуправство. Не княжичу же этим заниматься.

В общем, в машину Павел вернулся самую малость повеселевшим. После чего тут же погрустнел, отметив равнодушно смотрящую в окно Го Дейю.

— Максим ушел вниз, — отчего-то произнес он то, что та наверняка видела.

Дейю слегка дернула плечиком.

— Не интересно, что там, внутри? — попытался княжич расшевелить гостью.

— Ничего. Там ничего нет. — Вызвав у него невероятное удивление, правильно предположила она.

Или знала наверняка?

— Но откуда? — Все же вырвалось у Пашки.

— Вино в рюкзаке. Сыр, шоколад, свечи. — произнесла та подслушанное по губам.

— Свидание? — Заинтересовался Борецкий. — Неожиданное место.

— Признание, — покачала та головой.

— В любви? — Радуясь самому факту беседы с вечно молчаливой китаянкой, задавал все новые вопросы юноша.

— Нет. — Огорошила та.

А в миг, когда Пашка, не дождавшись продолжения, уже хотел рискнуть задать новый уточняющий вопрос, ситуация изменилась.

Вернее, для начала изменения пришли в тишину и спокойствие пространства над разрытым пустырем.

— Вот козлина! Вот урод, а! — Разъярённым рыком доносилось из провала, в котором без труда угадывался голос Еремеевой Ники. — Подлец! Паскуда! Негодяй!

А затем показалась и сама девушка, не прекращающая бранный поток — в том его размере, что прилично для девушки из высшего света.

Замерев на мгновение, девушка резко дернула обеими руками, и в воздухе раздался злой и резкий шелест — то песок, рассыпанный по близлежащим кварталам, несся на призыв хозяйки.

Причем, гораздо быстрее, чем был поднят и раскидан до этого. И стоило ему оказаться подле Еремеевой — он резко срывался в провал, вновь заполняя его.

— Это что с ней? — Пораженно спросил Пашка.

— Это Максим признался, что ее с самого начала должны были похитить. — Спокойно произнесла Го Дейю.

— То есть, как это так? Она же его невеста.

— Ну, он же ее спас, — поудобней расположилась китаянка. — Как и было запланировано.

— Если решите откопать — скажите ему, что между нами все кончено! — Бросив дело на полпути, всплеснула руками Ника и широкими шагами ринулась от пустыря по улице.

— Понятно, почему она в бешенстве.

— Ясное дело, почему в бешенстве, — вроде как поддакнула Го Дейю. — Столько ждать первого поцелуя, а Максим все испортил.

— То есть, первого поцелуя?

— Они максимум за руку держались, — отмахнулась та. — Представляешь, какая она злая? Столько морально готовиться, а тут этот — с планами. — раздраженно завершила Дейю. — У него на все планы.

— Но сейчас он жестко промахнулся, — не согласился Пашка, глядя в спину уходящей Еремеевой.

— Сейчас она вспомнит, что выкуп придется вернуть. — Покачала Го головой.

— Пф-ф.

— Ты хоть знаешь, сколько там копать? — Вскинулась возмущенно китаянка и невольно взглянула на ладошки, на которых еще проступали мозоли.

Нет, понятное дело, что девушки любят ругаться, а еще сильнее — мириться. Но если всякий раз для этого надо будет выкапывать, а потом закапывать пять КАМАЗов денег…

— В общем, я бы сразу мирилась.

А Еремеева резко остановилась, развернулась и зашагала обратно.

— Постойте, я не договорила! — Рявкнула она.

И с новым жестом руки вся груда песка рванула лентой из пустыря.

Девушка же вновь зашагала вниз по лестнику.

— Вот. — Констатировала Го Дейю. — У него все просчитано.

— Не такой уж он идеальный, — недовольно поерзал на своем месте Пашка. — А злая невеста — это то еще наказание.

— Невесты умеют прощать, — скептически произнесла та.

— Ты еще и все вино выпил?! — Громовым ревом донеслось из провала. — За что мне это?!

А Пашка с довольным видом скрестил руки на груди.

Впрочем, был он в таком состоянии до того момента, как из темноты лестницы выбралась Ника, устало выволакивающая на себе нестойко стоящее тело явно нетрезвого Максима, рука которого была закинута ей за шею для удобства и устойчивости.

— Я же тебя люблю! — Искренне лепетал тот. — Я же переживал!

— Алкашня! — Бухтела Ника, смущенно озираясь по сторонам.

— Вот. — Вновь повторила Дейю.

И эта вера начала тихонечко раздражать Пашку. Хотя бы потому, что верили не в него. Максима, понятно, он и сам уважал безмерно — но показное равнодушие к себе царапало душу.

— Обрати внимание — он абсолютно трезв. — Подсказала китаянка.