Напряжение

Он замешкался на какой-то миг, а Тося вдруг тихо, как-то умоляюще проговорила:

- Ну закрой… - И была еще ласка в ее голосе.

Дверь захлопнулась. А из ванной уже несся смех, разудалый и бесшабашный:

- А я-то милицию хотела звать! Ха-ха-ха!! На помощь. Ха-ха!

И шумела, шлепаясь о твердое, вода.

Разбрызгивая кудряшками душистые капельки, Тося вышла на кухню, румяная, с лоснящимся носом. На ней был пестрый шелковый халат, в вырезе его проглядывали сиреневые кружева рубашки.

- Медведь косолапый. Ну и медведь! Надо же, силища!.. Крючок сорвал.

- Что, испугалась?

- Это ты сам испугался.

Олегу вдруг захотелось чем-нибудь смутить ее. Почему она не застыдилась? Но он сказал:

- Разве ты не работаешь сегодня?

- Я сегодня в вечер. Да, Олег, пока не забыла. Тебе уже несколько дней звонит Людмила Филаретовна, То ты ушел, то ты еще не пришел. И Максимовна ничего сказать не может, когда ты явишься.

- Вот как? Чего же это Петька мне не сказал?

- Петька? - Тося засмеялась, громко и заразительно, она и в детстве так смеялась. - Ох умора! Ты что же, думаешь, что он сидит без тебя дома и вяжет носочки?!

Олег представил Петьку, сидящего со спицами в кресле, и ему стало смешно.

- Он такой же занятой, как и ты…

Пройдя в прихожую, к столику с телефоном, Олег набрал номер.

- Вас слушают…

Тот, кто никогда не разговаривал с тетушкой, наверняка принял бы ее за вполне полноценного мужчину: она много курила, и низкий от природы голос превратился с годами в бас.

- Это я, твой блудный племянник. Ты не спишь?

- Ты же знаешь, дорогой, я рано встаю и поздно ложусь. Таков уж печальный удел стариков. Когда-нибудь ты меня поймешь… Очень хорошо, что позвонил. Я стала сомневаться, существуете ли вы. Разве можно так истязать себя? Неужели нельзя ничего предпринять, чтобы уйти с этой противной работы? Ну ладно, ладно. Я знаю: ты не любишь подобных разговоров. Но все-таки подумай, я тебя умоляю.

Мембрана дрожала и сотрясалась от зычного голоса. Олег отнес трубку от уха и слушал на расстоянии.

- У тебя, надеюсь, все в порядке? - спросил он.

- Да, конечно, но я хотела бы тебя видеть. И по возможности скорей. Ты не мог бы выбраться ко мне, скажем, сегодня или завтра?

- Постараюсь. Но ты мне можешь сказать, в чем дело?

- Нет-нет. Это не телефонный разговор. Как там Петруня? Уж он-то мог бы позвонить своей старой больной тетке.

- Конечно. Я ему объявлю выговор. А выписку из приказа привезу к тебе. Хорошо?

- Ладно, ладно… Можно и без бюрократизма. Берегите себя, дети мои.

4

Вернувшись в комнату, Олег собрал со стола грязную посуду и, не найдя, куда бы поставить, опустил тарелки на пол возле черного старомодного буфета с зеркальными стеклами. Потом вытер носовым платком полинявшую синюю клеенку.

От удара ноги дверь отскочила и стукнулась о стену. Петька прижимал к себе свертки, которые сползли на живот, и тяжело дышал.

- Чего запыхался?

- Лифт не работает. Запыхаешься. - Петька выложил на стол покупки. - Отдельной, как водится, нет. Взял ветчинной, не возражаешь? Сыр латвийский, масло…

- Черт те что творится. - Олег вынимал и ставил обратно в буфет чашки. - Все грязное. Хоть бы ты, что ли, иногда прибирал в комнате. Посмотри, что делается на письменном столе. А пол? На улице чище. Видела бы мама, какой мы тут с тобой свинарник развели, она бы нам всыпала по первое число.

- Это все потому, что ты свою очередь не соблюдаешь.

- Ах так? Значит, будем считаться? Получу отпуск - я тебе все дни отдам.

- Отпуск? Ха-ха! Сказки бабушки Арины. В смысле Родионовны… Дай твою пушку почищу, а? Думаешь, не сумею?

Петька наклонился над стулом и поводил тыльной стороной указательного пальца по холодной загаристой коже пистолетной кобуры.

- Не смей близко подходить к оружию. Ведь сказано - раз и навсегда! - Олег поспешно выхватил пояс с револьвером, закрепил на животе толстую медную пряжку.

Брат уныло поморщился, - настроение было испорчено. Оно у него колебалось часто и резко, как у всякого холерика. Пока Олег приготавливал завтрак, Петька разгуливал по комнате и что-то ворчал себе под нос.

- Бур-бур-бур, бур-бур-бур, - поддразнил его Олег. - Я думал, что ты пионер - всем пример. А ты всего-навсего… Знаешь кто? Баба-яга. Выше голову!

- Да-а, тебе хорошо… У всех скоро Первое мая, а у тебя что? Дежурство. Потом экзамены будешь сдавать? Будешь. Потом начнутся отпуска. Меня в лагерь. Так или не так? Думаешь, я не знаю?

Олегу было неприятно сознаваться в Петькиной правоте, и он сделал вид, что не слышал его болтовни. Он сходил в кухню, принес чайник и, разливая кипяток по стаканам, вдруг вспомнил.

- Совсем из головы вон. Я тебе тут штуковину одну принес. Не знаю, пригодится или нет.

Петька вытянул шею и насторожился. А Олег открыл узкую дверцу шкафа, вытащил картонную коробку. Петьку не пришлось звать: он уже был тут, рядом. Он побултыхал коробку над красным, чуть оттопыренным ухом, прислушался и нетерпеливо разорвал бумажную бечевку.