Напряжение

— Живо! И по пути внимательно подумай над своим поведением.

Через две минуты я снова стоял перед дядькой — тот будто замер, ожидая меня в том же положении, с ремнем в руках.

— Ну? — строгим голосом спросил он.

— Я забыл про вашу долю? — вопросительным тоном произнес я.

— Неверно, Максим! — И он указал ремнем на кровать.

Неправильным ответом оказалось даже: «Я больше не буду».

— Пойми, в твоей жизни будет много силы, много власти. Но ты не имеешь никакого права распоряжаться чужими жизнями и чужой свободой! — ярился дядька между полетами ремня. — А если когда-нибудь забудешь об этом, я явлюсь к тебе даже из преисподней и отхлестаю ремнем еще раз!

Мог бы и просто объяснить — я бы разобрался и без ремня. Раз нельзя, то нельзя. И вроде как он сам это понял — оттого выставил на стол сахарницу, заварку и удалился, ковыляя, обходить территорию.

В общем, ко времени, когда пришел Семен, я все-таки смог сидеть на стуле. Заходил он уже два месяца, почти каждый вечер после ужина, и этого хватило, чтобы растолковать значение Подковы, Палки и Большой буквы «Р» с хвостиком. Очень интересно!

— Вот смотри. Напряжение равно сопротивлению умножить на силу тока. Что-то не понятно? — Семен терпеливо тыкал карандашом в формулу, показывая загогулины и рассказывая, что они обозначают.

— Ага. Что такое «умножить»?

Семен звонко шлепнул раскрытой ладонью по лицу. Он так часто делает, перед тем как ответить. Наверное, думать помогает.

— Умножить — это действие, — закатив глаза к потолку, пояснил он.

— Круто! А я могу делать это действие?

— Да. Ты умножаешь скорбь.

— На что? — деловито уточнил я, записывая важную информацию в тетрадь.

— На тоску.

— И что получается?

— Безысходность, — тоскливо вздохнул мой учитель. — В общем, закрывай тетрадь и переворачивай. Видишь столбики?

— Ага. — Я уставился на ровные строчки цифр с тем же знаком.

— Выучишь к следующему разу. Заодно поймешь, что такое умножение, — засобирался Семен.

— Два умножить на семь равно четырнадцать… — прочитал я строчку. — А это точная информация?

— Абсолютно. Все, что тут написано, — полная правда.

— Хм… — Я приписал в конец колонки: «Максим = император». Теперь этой таблице можно верить.

— Завтра зайду, — помахал рукой Семен.

Дядька вернулся ближе к ночи, и вернулся явно из большого города — на это указывали запахи одежды, пыль на ботинках.

— Присядь, — указал на место за столом и разлил чай по кружкам.

Извиняться будет?

— Я продолжаю поиски твоих родных, — начал он, выуживая из кармана пачку настоящих вафель. — Пока удается плохо, — признался он, присаживаясь напротив.

— Совсем плохо? — приуныл я, придвинул к себе пачку и, не заметив запрещающего взгляда и жеста, великодушно забыл про утреннюю обиду.

— Через роддом — ни одной зацепки. Через Силу Крови — тоже мало успехов. Разве что у одного японского рода вроде что-то похожее, но ты, — оглядел он меня с головы до ног, — совсем не похож.

Я перестал растягивать уголки глаз в стороны и ссутулился.

— Как я уже сказал, поиски я продолжаю. Но делать это в стенах интерната очень сложно, долго пропадать в городе я не могу.

Дядька помялся некоторое время, даже поднес чашку к губам, но поставил ее назад.

— А еще находиться мне здесь опасно, — признался он. — Помнишь, я говорил тебе, что нельзя показывать виду, что мы что-то знаем?

— Да, — кивнул в ответ.

— У мужчин, взрослых, я имею в виду, мозгам иногда не получается обмануть тело. В общем, мне каждый раз сложнее вести себя так же, как раньше. — Дядя Коля отвернулся к окну.

— Вы уйдете? — с грустью произнес я, осознав, к чему ведет сторож.

— Через несколько месяцев, — подтвердил он мое предположение. — Я начал процедуру усыновления Семена. После окончания учебного года мы уйдем оба.

— А я?! — обиженно вздернул я подбородок.

— Тебя я не могу усыновить, — извиняясь, понурил он голову. — Я же говорил — тебя вроде как и не существует. А так бы — обязательно.

— А Семена почему? — проглатывая обиду, шмыгнул я.

— После девятого класса интерната его никуда не возьмут. Интернатским стараются отказывать. Ему надо учиться в хорошей школе, не здесь, — сухо отламывал фразы дядька. — Я переведу его в другую школу, у меня хватит для этого возможностей. Ты ведь желаешь Семену добра?

— Да.

— Тем более что я тебе не сильно хороший помощник, — помахал он клюкой в воздухе. — С каждым годом ходить все сложнее. А Семен — молодой и умный, ему легче. Он станет взрослым раньше тебя и сможет опекать, передавать посылки, сахар. Тайком.

— Получается, Семен мне не из-за книжки помогает? — уставился я в пол и ковырял носком кед крашеные доски.

— Да, это я с ним поговорил, — признался сосед, — и он согласен и насчет школы, и дальше…

— Вот так вот поверил и согласился? — недоверчиво приподнял я бровь. Если вспомнить все байки и сказки про людоеда-сторожа…