Напряжение

Мой сопровождающий — он назвался дядя Абдула — повел меня к высоким алым шатрам на самой границе зоопарка. То и дело оборачиваясь, он зорко следил, чтобы я не отставал и каждые три шага обещал, что совсем скоро всех тигров мира вылечат. Хотя надо бы всего одного. В общем, доверия у меня к нему не было, но и отказаться я никак не мог, чувство вины не давало.

Алые купола окружал невысокий забор, с красивой аркой, как у входа, но поменьше. Но нам, как оказалось, надо было совсем не туда, а совсем даже к другой стороне забора, где нашелся еще один вход, в виде небольшой дверки, скрепленной с остальным ограждением проволокой изнутри — что совсем не помешало Абдуле запустить сквозь решетку свои длинные руки и ловко освободить две петли от проволоки.

— Анзор там, — поманил он рукой, указывая на большую палатку красного цвета меж двух высоченных шатров.

— Я тут вспомнил, я ведь тигра наклейкой пометил! — спохватился я, почему‑то совсем не желая идти дальше.

Людей внутри забора совсем не было, от высоких шатров тоже не доносилось уже привычных звуков толпы. Весь шум, шелест голосов, шел от парка, а тут будто вымерло все. Жутковато. И очень захотелось кушать — интуиция тоже недовольна.

— Анзору скажешь, какой наклейка, — непреклонно ответил Абдула и за плечи повел меня вперед.

Я хотел было поупираться, но дядька попросту поднял меня на руки и понес дальше.

— Ты тигр смерти хочешь, да? — Пристыдил он меня, занося в полумрак шатра.

После яркого солнечного дня пришлось промаргиваться, привыкая к еле освещенному пространству без единого окна, с единственной лампой, повисшей на проводе сверху. Сильно пахло зверем и соломой.

Постепенно из полумрака проступали два ряда деревянных, грубо сколоченных полок по обе стороны от входа — они тянулись во всю стены палатки и поднимались под потолок, заваленные большими и малыми сумками, вещами, инструментами и коробками самых разных размеров. Справа стояли несколько больших — в половину меня — бутылей с водой, и небольшим столиком, на котором был еще один бутыль, но уже вниз головой, упираясь в пластмассовый грязно — белый ящик с краниками. Рядом на столике обнаружились несколько железных стаканов. Слева на земле лежал прямоугольник линолеума, с аккуратно распложенными на нем парой красивых ботинок. Сам хозяин пары — наверное, тот самый дядька Анзор — сидел на табурете в дальнем углу шатра, рядом с высоким квадратным ящиком, укрытым сеткой, и настороженно поглядывал в нашу сторону. Выглядел он родным братом моего сопровождающего, разве что был без белого передника.

Позади резко вжикнула вдеваемая в ткань нить — Абдула накрепко закрыл дверь за моей спиной, зашнуровав тканевую дверь о стену палатки. Сдается мне, зря я сюда пришел.

Дядька тем временем ловко скинул моднячие кроссовки и выудил с нижней полки пару попроще — грязноватых и старых, словно боялся испачкать парадные. Я пригляделся к полу — обычная земля, вытоптанная до черного цвета, кое — где превратившаяся в грязь, присыпанную сверху соломой. В такое я своими кедами наступать не согласен! Потому остался возле выхода, заодно прикидывая, как буду выбираться.

— Я сказал, не приходи, — совсем неприветливо встретил Анзор своего друга, и даже вставать не стал — не то, чтобы руку подать.

— Это врач, да? — Спросил я со своего места.

— Не перебивай старших! — Не оборачиваясь, буркнул Абдула.

— Я дверь закрыл, видел? — Продолжал бубнить доктор. — Мой ответ — нет.

— Брат, не хочешь — уходи, да? — Напряженно произнес мой сопровождающий, нависая над говорившим. — Абдула все сделает, как всегда. Абдула один плохой, все хорошие.

— Ты нас всех погубишь, — не поднимая взгляда, ответили ему.

— Брат, мы уже погибли! — Абдула положил брату руку на плечо. — Придет Самсур — чем платить? Придет Сергей — чем платить? Придет надзор, мент и аренда — чем платить?

— Мы заработаем.

— На чем? — С болью в голосе вопрошал Абдула. — Кому нужен твой ослик, кому нужны твой верблюд и медведь? Посмотри за ограду, у них есть пантера, бегемот и жираф! Сколько людей к тебе пришло сегодня? Молчишь?!

— Никто не знал, что так будет. В прошлом месяце тут ничего не было, — глухо отозвался его брат.

— А сейчас есть! — Ударил себя по ноге Абдула, вновь разозлившись. — Чем ты будешь кормить зверей, скажи?

— Продадим.

— Что?!

— Медведей, — кивнул он на ящик у своих ног.

— Я куплю! — Подал я голос с верхней полки.

А что, тут удобно и ноги не пачкаются и все видно. Например, в том самом ящике возились два маленьких медвежонка. Нет, ну были бы они большими, то я ни за что покупать не стал. Но мелких‑то я точно прокормлю!

— А ну‑ка слазь, живо! — Возмутился Абдула.

— А медведей продадите?

— Слезешь — подарю! — Недовольно гаркнул он.

— Отлично! — Воодушевился я, пряча обратно сотню со старым мужиком и две сотни рублей. Экономия!

Вновь перебрался ко входу — еще и потому, что сверху не было никакого лаза, а с другой стороны шатра дверь была так же зашнурована. Разведка!

— И сколько тебе за них дадут? — Продолжал в чем‑то убеждать Абдула своего брата.

Тот промолчал, ссутулившись.