Напряжение

Вскоре, во время очередного сидения на крыше, меня осенило - вокруг интерната, на долгие километры было множество деревень. А где деревни - там коровы, а значит, сливки. А еще - там дети, а значит, клиенты, которым все равно, как выглядит мороженое - главное, чтобы оно было вкусным и холодным. Но для этого мне нужен был человек снаружи.

Такой человек нашелся - вместе с телефоном, который оставил Толик, уезжая из интерната. Его бабушка вылечилась, и органы опеки позволили ему вернуться домой, оставив за спиной чужую зависть и его твердое обещание мне помочь, если что. Кажется, я очень удачно позвонил тогда в больницу, он очень хвалил - вернее, смущался и пытался жать руку, но это одно и то же. В общем, обещанное 'если что' произошло, я позвонил - и Толик появился у забора интерната следующим вечером.

'Ничего не получится', - говорил он. 'Это бред!' - Недоверчиво крутил он головой. 'Ну не на руках же мне все тащить' - бухтел, уже сдаваясь. Пришлось вернуться в интернат, подхватить сумку с деньгами и пропихнуть через лаз под забором. 'Этих денег хватит на машину?' - пнул я расстегнутое хранилище бумажек и мелочи.

Через неделю за оградой лихо притормозила красная, потрепанная машина с черными заплатами на кузове, с разными дисками и на глаз видимой овальностью колес, из которой вальяжно выбрался Толик, поправляя черные очки с модной, не отклеенной наклейкой. Потом мне рассказали, что увидевший его через окно учитель всплакнул, признавая, что всегда думал о Толике только хорошее и знал, что тот выбьется в люди. Ну а мы начали работу, обменивая мороженое на вкуснейшее деревенское молоко, сливки, копейки и всякую ерунду, которая казалась Толику ценной.

Успешный опыт с Толиком подсказал, что друзей все-таки можно найти, а загруженность в мороженном и столярном деле и вовсе заставила искать себе помощников. Только вот как найти надежных и порядочных? Обратился к учительнице по окружающему миру, вместе с просьбой подарив ей ее портрет (рисовал мой цех по производству новых, красивых денег - старые начали подделывать). Учительница впечатлилась и провела всеобщий психологический тест, по результатам которого я подружился с Олегом, Вадиком и Семеном. Все - верные, умные, смелые и сильные. А Олег еще и красиво рисует - и с ним было сложнее всего. Дело в том, что у меня уже были те, кто умел хорошо рисовать, но не было, кто занимался ведением бумаг, подсчетом денег и прочим, что я считал неважным, но очень быстро сменил мнение, когда дорвался по бухгалтерии интерната, чтобы уменьшить число кухонного инвентаря на одну единицу - уж больно мне понравился комбайн полного цикла. И... мою правку никто не заметил, словно и не было комбайна никогда. Невероятная сила бумаг настолько поразила, что я понял необходимость в специально обученном человеке - чтобы считать и не потерять свое. А вот Олег хотел стать художником. Тогда я пришел к нему с пакетом мандаринов и толстым гроссбухом.

- Что это? - Сглотнув слюну, спросил он меня, разрываясь взглядом между вкусностями и непонятной книжицей.

- Произведение искусства, - я распахнул гроссбух на последней странице и тыкнул пальцем в строчку с красной пастой. - Вот, смотри.

- Что я должен тут увидеть? - Не понимая, глянул он на меня круглыми глазами

- Как? Разве ты не видишь сочные оранжевые плоды на холодном снегу? - Удивился я, указывая ногтем на цифру. - Не видишь, как преданы они забвению, забыты и портятся, заметаемые снегом?

- Макс, у тебя с головой все нормально?

- Два килограмма мандаринов, - сменил я голос на будничный и указал взглядом на пакет. - Были выброшены согласно этой записи.

- Но они же не выброшены?

- В этом и прелесть настоящего изобразительного искусства. - Перенес я книгу на его колени. - Оно показывает мир, как видит его художник. В этом его сила.

- Но это ведь совсем не то!

- Неужели? Вот оно - изображение реальности. Вот подпись творца в самом углу. Вот дата создания картины.

- Но это ведь цифры!

- Абстракция - не искусство?

- Но за это ведь могут судить...

- Разве истинные художники боялись гонений? - Подмигнул я. - А вообще я верю в тебя. Я верю, что на страницах твоих произведений будут терпеть крушения корабли и возникать из неоткуда заводы, им будут аплодировать инспектора и проверяющие, веря в созданные тобой шедевры. А еще - за них станут платить миллионы. Разве не к этому ты стремишься?

Как вы поняли, я не собирался ограничиваться мороженым. Но главное в той истории - Олег согласился стать моим бухгалтером и с энтузиазмом зарылся в цифры, забросив гуашь и альбом.

Все вместе мы продолжили работу, продолжая создавать новые дни - хорошие для себя и по-прежнему платные для остальных. Мороженое теперь, с новым оборудованием, было не отличить от магазинного, так что несколько коробов теперь продавались через сельский магазин. Одна проблема окончательно решилась.

Зато я придумал себе новую - я решил создать для своих друзей новое будущее, в хороших школах, как у Семена. И я знал, как и через кого это организовать - дядя Коля обещал появляться раз в год. Осталось просто подождать.