Наполеон III. Триумф и трагедия

Через некоторое время принц был прикомандирован к штабу инженерных частей полковника Ричарда Харрисона[2595]. Полковник получил соответствующие инструкции от главнокомандующего относительно Эжена. На все передвижения француза вне британского лагеря Харрисон должен был получать разрешение лорда Челмсфорда. Эжен принял участие в нескольких боевых операциях, не представлявших для него особой опасности. Все шло хорошо.

31 мая 1879 года полковник разрешил принцу принять участие в разведывательном рейде, который должен был осуществить небольшой отряд из восьми кавалеристов под командованием лейтенанта Кэри[2596]. Никто из штаба Харрисона даже и представить не мог, что в том районе могли быть зулусы. В полдень 1 июня отряд разведчиков остановился в покинутом зулусском поселении у небольшой речушки. Дозор выставлен не был. Никто из них не имел опыта боев с зулусами. Кроме того, функции командира большей частью исполнял Наполеон.

В 15.35 разведчики подверглись неожиданному нападению. Англичане были застигнуты врасплох, и двое из них сразу же были убиты из винтовок. Принц не успел совладать со своим конем и воспользоваться револьвером, когда его поразили несколько зулусских ассега́й[2597].

Только на следующий день британцы нашли труп принца. В его теле насчитали семнадцать ран от копий зулусов[2598]. В сумке убитого лежала вырезка из давней французской газеты, в которой в уничижительной форме высмеивалась «пуля Саарбрюккена» и трусость Бонапартов[2599]. Может быть, это была истинная причина, почему молодой лейтенант хотел попасть на войну. Он не был трусом.

Сообщение о смерти Наполеона Эжена пришло в Англию 19 июня. Королева Виктория первой узнала об этом и распорядилась рассказать обо всем матери только на следующий день. Новость о смерти сына подкосила Евгению, и она тридцать два дня не выходила из дома, по ночам молясь в часовне, а днем закрывшись в темной комнате[2600].

На военном судне HMS Orontes тело принца было доставлено в Англию и специальным поездом перевезено в Кэмден-Плейс. 12 июля 1879 года состоялись похороны, где присутствовали члены английской королевской семьи, множество британцев и французов. По некоторым оценкам, попрощаться с принцем пришло от 35 до 40 тысяч человек[2601].

Гибель Наполеона Эжена (Наполеона IV).

Художник П.-Ж. Жамэн, 1882

В соответствии с волей Наполеона IV, оформленной в феврале 1879 года, еще до его отправки в Южную Африку, главой дома Бонапартов был объявлен старший сын принца Наполеона («Плон-Плона») — шестнадцатилетний Виктор Жером Бонапарт (Наполеон V)[2602].

Многие бонапартисты считали, что это — отголосок извечного противостояния между Евгенией (и, соответственно, ее сыном) и принцем Наполеоном. По всем правилам старшим должен был стать именно пятидесятишестилетний принц. В конечном итоге принц Наполеон и его сын постоянно ссорились, что негативно сказалось на бонапартистском движении во Франции, которое постепенно утратило все свои позиции. Принц Наполеон («Плон-Плон») умер 17 марта 1891 года в Риме.

В конце марта 1880 года Евгения отправилась в Южную Африку и ровно через год после трагической гибели сына молилась на том самом месте, где Эжен принял свой последний бой[2603].

Летом 1880 года она приобрела дом в городке Фарнборо в южном графстве Гемпшир, куда и переехала[2604]. Ей больше не хотелось оставаться в Кэмден-Плейс, где пришлось много страдать. По ее распоряжению дом в Фарнборо был перестроен, а в аббатстве Святого Михаила, возведенном неподалеку, построена специальная крипта, в которую в январе 1888 года перевезены саркофаги с останками мужа и сына[2605].

Императрица Евгения в трауре.

Фотография, 1880

После смерти сына бывшая императрица Евгения прожила еще 41 год и скончалась 11 июля 1920 года в Мадриде в возрасте девяноста четырех лет. *** Лицо пожилой женщины, бывшей императрицы, просветлело в августе 1914 года, когда она узнала, что началась война между Францией и Германией. Теперь ее молитвы были посвящены не только мужу и сыну, но и Франции. Она радовалась как дитя, когда слышала, что партии объединились вокруг правительства и добровольцы отправлялись на фронт. При этом новости о самоотверженности французов всколыхнули старые воспоминания. «Почему не было того же самого перемирия, заключенного вокруг меня и императора, когда грянуло наше первое бедствие? Почему общественные страсти повернулись против нас после Фрёшвилле и Форбаха? Почему меня не слушали 4 сентября, когда я умоляла их о перемирии и думать только о Франции?»[2606] — горестно вздыхала Евгения. Когда в 1918 году немцы начали отступать, она воскликнула: «Если бы только Фош мог поймать их в Седане!»[2607]