Наполеон

У историка Е. В. Тарле читаем: «У Наполеона антипатия к периодической печати всегда смешивалась с презрением. Он этой печати как будто не боялся и вместе с тем зорко, с болезненной подозрительностью следил за ней, выдумывал небывалые вины. Он начисто изъял из сферы обсуждения всю внутреннюю и всю внешнюю политику и считал великой милостью дозволение редким уцелевшим при нем органам прессы помещения лишь самых коротеньких чисто информационных заметок “политического характера”, то есть попросту заметок о новостях, коротеньких сообщений о фактах. И все-таки эти запуганные льстивые газеты, не смевшие ни о чем иметь свое суждение <…> казались всемогущему властелину все-таки ненужными и неприятными, и вечно он возвращался к мысли, нельзя ли из многих газет сделать немногие, а из немногих одну»[105].

Сделать одну газету – отличная идея. Собственно, по этому пути Наполеон и пошел: он закрыл 60 газет из 73 существовавших. То есть он единовременно уничтожил все парижские политические газеты, кроме тринадцати, да и над теми, как отмечает Е. В. Тарле, в течение всего его царствования «висел дамоклов меч, тем более грозный, что решительно нельзя было догадаться, за что именно и когда именно он упадет и убьет»[106].

По сути, уцелевшие печатные органы были отданы в полную власть министра полиции и префектов, которые (каждый в своем департаменте) могли закрывать издающуюся там газету и лишь доносить о последовавшем закрытии в Париж.

Протестовать никто не смел.

* * *

Ну, казалось бы, что могло быть смиреннее запуганного Journal des Debats? Но вот что, оказывается, случилось с этой газетой в сентябре 1800 года. Один из префектов написал тогда министру полиции: «Согласно письму вашему от 3 числа сего месяца, я послал за собственником Journal des Debats, чтобы объявить ему, что его газета будет закрыта, если она по-прежнему будет составляться в дурном духе (etre redigee dans un mauvais esprit)».

Отметим, что газета Journal des Debats Politiques et Litteraires (Газета политических и литературных дебатов) выходила в Париже с 1789 года и быстро стала самой читаемой.

С 1791 года она стала трибуной для выступлений якобинцев. А в 1799 году ее за 20 000 франков приобрел Луи-Франсуа Бертен (старший) и его брат, и газета встала в роялистскую оппозицию к политике Наполеона. Кстати, Жозеф Фуше, тогдашний министр полиции, не раз потом говорил, что эта покупка была сделана при пособничестве англичан, бывших тогда отъявленными врагами Франции.

Бертен умел набирать талантливых сотрудников, поощрял молодые таланты и не скупился на вознаграждение за статьи.

Наполеон, казалось, был в состоянии даровать покой, которого так жаждала буржуазия, и она охотно уступила ему всю власть. Однако новый властитель и не думал о покое: честолюбивые его замыслы росли с каждым днем, а среднее сословие все более и более склонялось к прежнему порядку, господствовавшему до революции. Так вот Journal des debats под руководством Бертена представлял именно эту линию, а буржуазия в благодарность за это поддерживала газету, и у нее было больше всего подписчиков.

Это не ускользнуло от подозрительного внимания Наполеона, и он поручил Рёдереру (сначала барону, а потом графу Империи) представить свое мнение о газете. Рёдерер быстро составил пространную записку, которую вполне можно считать образцовым литературным доносом.

Вот фрагменты из этой записки Рёдерера:

«Гражданин первый консул! Согласно желанию вашему, я с особенным вниманием прочитал все номера Journal des debats и Le Publiciste за нынешний год <…> Они весьма несходны между собою: цели их кажутся противоположными. Journal des debats имеет определенный характер, у Le Publiciste – только оттенки. Первый рассчитывает на страсти, второй – только на любопытство; у первого от десяти до двенадцати тысяч подписчиков, у второго – не выше четырех тысяч. Следовательно, гражданин первый консул, мне кажется, что Journal das debats должен более заслуживать ваше внимание <…>