Написано лапой и хвостом. Книга третья

А ещё я сразу за Олю испугался. Подумал, что её детская ранимая психика может не выдержать. Если уж я, взрослый кобель, испытываю невыносимое душевное потрясение, что уж говорить о детях.

Эх, был бы я один, я бы устроил этим музейщикам увлекательную таксидермию¹! Но рядом со мной была моя семья, и мне пришлось взять себя в лапы. «Посмотрел бы я на вас, если бы из вас чучел наделали», – обиженно подумал я и, опустив голову и хвост, покорно поплёлся рядом с Никитой. Хозяин и все наши с интересом крутили головами, а я лишь изредка поглядывал на кабанов, лосей, глухарей, уток… Разве что задержался на экспозиции, где росомаха с рысью дерётся… Рысь в страхе на дерево запрыгнула, в глазах ужас, пасть раззявила – видать, с испугу голосит. А росомаха её за лапу зубами ухватила и вниз тащит.

Зашли мы в следующий зал, а там охота на лося показана. Огромный лось от волков отбивается. Всё как на полянке лесной. Снег словно настоящий, только не тает. Кусты и жухлая трава из-под сугробов и рытвин выглядывают, а на стенах панорама живой тайги.

Пятеро волков сохатого со всех сторон обступили, шерсть ощетинили, пасти с острыми клыками раззявили. Глаза у волков кровью налиты, огнём полыхают. И где это люди у волков такие глаза видели? Оборотни какие-то, а не волки. Волчица спину изогнула, брюхом к снегу прижалась и к прыжку изготовилась. А матёрый волчище и вовсе… в полёте – на тоненьких лесках висит в воздухе. Словно застывший миг за долю секунды до того, как в шею вцепится. Другие волки тоже во всяких ракурсах. Свирепствуют в охотничьем азарте, мечутся вокруг сохатого. А лось весь такой напруженный, разлапистые рога выставил и правое копыто наизготовку.

Я равнодушно рассматривал липовую безжизненную композицию, и вдруг мой взгляд замер на волчице… Холодок пробежал по моей спине, комок подступил к горлу, и глаза махом наполнились слезами. Я узнал Грызю. Ту самую милую Грызю, которая была влюблена в меня, а потом замуж за Варфоломея вышла. Я о них рассказывал. Я знал, что Грызя и Варфоломей погибли при невыясненных обстоятельствах, но всё-таки надеялся, не хотел верить. И вот прояснилось…

Грызя и Варфоломей поселились далеко в тайге, и мы встречались всего пару раз. Я видел их прекрасных волчат, знал, что у них сильная и успешная стая. Наверно, это их и сгубило. Год назад пришло известие, что Грызю, Варфоломея и двух их переярков расстреляли с вертолёта. Правда, ещё ходили слухи, что Грызя в капкан попала, а Варфоломея застрелили на приваде. Вообще-то на них долго охотились, не раз обкладывали флажками, но они всегда ускользали из оклада. Это я научил Грызю не бояться красных флажков, хотя и Варфоломей знал, что флажки – это чистой воды профанация. И всё-таки их где-то подстерегли.

…Я смотрел на Грызю, и меня била истерика… Как будто меня пинком под дых ударили, точно комок ржавой колючей проволоки затолкали к самому сердцу. Реву как щенок, подвываю и сдержаться не могу. Увидел Никита, какая у меня невыносимая боль в глазах, и встревожился.

– Коляш, ну, что с тобой? – ласково погладил он меня. – Волков испугался? Вот дурачок: они же неживые.

– Кольке, наверно, зверюшек жалко, – сказала Оля. – Мне их тоже жалко. Лося особенно.

Тут к нам подскочила тётенька с шишкой волос на голове и в очках и зашипела:

– Сейчас же выведите собаку из зала! Она нам всех посетителей распугает!

Папа снова дал тётеньке на лапу, и она отстала.

– Николай, будь мужчиной! – с улыбкой сказал он. – Это музей. В музее надо вести себя тихо.

Я с трудом успокоился. А потом даже не помню, как в машине оказался. По дороге я всё время думал о Грызе и Варфоломее. Наверно, мне надо было жениться на Грызе, тогда бы и жизнь её сложилась иначе… А с другой стороны… Эх, как же недолго длилось их счастье! И всё-таки я верю, что их любовь не была напрасной. Где-то ещё бродят их двое волчат, и природа обязательно сохранит их, чтобы волчья цивилизация обогатилась какой-то необычной и уникальной генетикой.

Той же ночью приснился мне страшный сон. Будто наши волки открыли в лесу музей и в нём чучела людей выставили. Назвали его «Музей Горлея».

Серая Шапочка лично проводила экскурсию. От посетителей просто отбою не было – и хищники, и травоядные, и птицы… Всех возрастов, от мала до велика.

Медведь Миша похвалил:

– Да, шикарный музей отгрохали! Не зря скидывались… А чучела людей настоящие?

– Разумеется, настоящие, – важничая, ответила Серомашка. – Это всё реальные люди. У нас есть даже знаменитые личности, которые оставили заметные следы в истории человечества…