Напарница

— Разумеется, ни о чём, — холодно отозвалась я, совершенно неготовая к подобному повороту. Естественно, мне невероятно хотелось расспросить напарника о причинах его нелепого поведения в аптеке и ещё больше — о том, что таилось под словами Греты о предназначении вампира для работы в бюро, неужели такое бывает не в романе, а в жизни?! Но пользоваться выбитыми со скандалом благами было настолько неприятно, что я предпочла гордо промолчать о своих желаниях. — Я ведь только на бумаге числюсь твоей напарницей, а на самом деле не более чем игрушка, и…

— Перестань, в последний раз говорю! — разозлился не-мёртвый. — Ами, девочка ты моя, разве можно быть такой наивной дурочкой, и слушать всякий вздор, который несёт малолетняя интриганка Грета?!

— Так это всё неправда? — ахнула я, на миг забыв своё намерение ни о чём напарника не расспрашивать. Вампир грустно улыбнулся.

— Правда, разумеется, как же ещё?

— Ты никогда не рассказывал, — пролепетала я, поражённая признанием не-мёртвого. И тут же подумала — а что, собственно, он мне о себе рассказывал? Ровным счётом ничего, не считая обмолвки относительно отца — владельца бакалейной лавки недалеко от бюро безопасности. Я даже имени своего напарника не знаю, чего же говорить о прошлом и о первой, ещё человеческой жизни?

— Я не называл своего имени, моя умница, — спокойно произнёс вампир, — потому что не хотел, чтобы ты узнала, кто я такой. За моим именем слишком много тянется… разного, и во многом не слишком хорошего; я не хотел тебя этим беспокоить. Но, если ты настаиваешь… Можешь хотя бы мысленно обращаться ко мне как полагается между друзьями. Когда-то меня звали Беренгарий.

Я была разочарована — после столь интригующего вступления — нелепое, несуразное имя, которое вызывает скорее не беспокойство, а жалость к тому бедолаге, которому не посчастливилось это имя носить. Неудивительно, почему он никогда не представляется!

— Я ничего о тебе не знаю… не помню, — робко произнесла я, боясь обидеть явно гордого своей незаурядностью вампира. Но он ничуть не расстроился, только ласково улыбнулся, пристально взглянул мне в глаза, врываясь в сознание и по своей привычке бесцеремонно перемешивая воспоминания: ясные, чёткие отходили на второй план, а вместо них всплывали полузабытые, погребённые на самом дне памяти…

«Бе-рен-га-рий-ма-лыш-Га-ри» — начиналась бесконечная считалочка о приключениях некого легендарного вора, бродяги, а под конец своей жизни — бесстрашного налётчика, которого молва сделала (как я теперь полагаю, совершенно необоснованно) эдаким благородным защитником детей, отданных в услужение жестоким хозяевам. Отпросившись или сбежав от владельцев окрестных лавочек, детвора собралась прямо на улице, чтобы поиграть в «пятнашки», «прятки» или другие такие же игры, не всегда безопасные с учётом недавно пущенной конки и омнибусов. Бесконечная считалочка, о которой все говорили, что взрослые не должны её слышать, уводила от довольно-таки тягостной жизни с бесконечными недосыпаниями и даже, случалось, недоеданиями, не говоря уже о телесных наказаниях, — к яркому миру приключений, где мальчишка, наш ровесник, сбежав однажды из отцовского дома, прибился к шайке преступников и зажил, как мы тогда считали, в своё удовольствие. Часть приключений выдумывалась на ходу, но были и постоянные, обязательные эпизоды, среди них и довольно-таки грустная концовка: «выстрел — бах! — и нет его». После этой фразы почти все опрометью бросались в разные стороны, а тот ребёнок, на которого указывал ведущих, оставался считать до десяти и ловить-искать разбежавшихся в разные стороны товарищей.

Взрослые, разумеется, знали, чем занимаются детишки в свободное от работы время, знали и как опасно перебегать дорогу перед несущейся по улице каретой, но обычай требовал давать малолетним работникам возможность поиграть и поноситься всласть — пока этим работникам не исполнится по двенадцать лет каждому. Разменявший первую дюжину ребёнок считался уже достаточно зрелым, чтобы безвылазно торчать в лавке; для меня, однако, веселье закончилось на целый год раньше положенного: хозяйка, госпожа Кик, ненароком услышала, как я напеваю обрывки считалочки…