Нансен

Имелась еще одна серьезнейшая причина, из-за которой пребывание в Лондоне было особенно томительным. Уже давно, еще во время плавания на «Фраме», Нансен со своим другом капитаном Свердрупом обсуждал возможность экспедиции к Южному полюсу. На протяжении более десятка лет то, что казалось почти неосуществимой мечтой, все более претворялось в тщательно подготавливаемый план.

Завоевание Южного полюса должно было подытожить весь опыт полярного исследователя, стать венцом всех его работ. Но жизнь заставляла откладывать сроки экспедиции к полюсу. Сначала надолго отвлекли проблемы океанографии, которые пришлось разрабатывать по просьбе норвежского правительства для помощи рыболовству. Затем экспедиция намечалась на 1905 год, однако именно в это время в стране вспыхнули политические события, затянувшие Нансена в свой водоворот.

В январе 1907 года, когда Нансен на короткое время приехал из Лондона домой, к нему пришел полярный путешественник Руал Амундсен и поделился своим отчаянно смелым планом достижения Северного полюса в палатке или хижине, построенной на льду, дрейфующем от Берингова пролива к полюсу. Нансен возразил, что подобным способом вряд ли удастся достигнуть результатов, которые оправдали бы огромный риск дрейфа. Чтобы получить реальную пользу для науки, надо отправляться на таком корабле, как "Фрам".

— Тогда уступите мне "Фрам"! — сказал Амундсен, всегда быстрый в своих решениях.

— Нет! «Фрам» мне понадобится для новой экспедиции, — снова возразил Нансен.

— Куда?

— К Южному полюсу.

— Замечательно! В таком случае могу ли я рассчитывать, что вы возьмете меня с собой в это путешествие?

— Да!

— Благодарю! А потом все-таки дадите мне «Фрам» для дрейфа на север?

— Не советую вам жертвовать столько лет своей молодой жизни на пребывание во льдах, — рассмеялся Нансен. — Впрочем…

Что-то не позволило ему вовсе лишить Руала Амундсена надежды осуществить свой план. Разве он не является подходящим человеком, чтобы продолжать дело, начатое им, Нансеном, в Арктике? И честно ли становиться на пути этого молодого отважного путешественника, чтобы самому добиться еще одного триумфа?

— Я дам вам окончательный ответ осенью… — сказал Нансен.

То было тяжелое решение. Экспедиция на Южный полюс должна была стать венцом его дел. Слишком долго вынашивал он эту мысль, слишком тщательно разрабатывал план во всех деталях, чтобы легко с ним расстаться. И он понимал: дать дорогу Амундсену означало навсегда отказаться от своей мечты.

До последнего момента не принимал Нансен окончательного решения — до того сентябрьского дня, когда ему сообщили, что в зале его ожидает Амундсен. Из своего кабинета, находившегося на верхнем этаже, он пошел вниз встретить гостя. На лестнице ему встретилась жена, она явно была чем-то сильно взволнована, и голос ее дрожал, когда она вымолвила:

— Я знаю, что будет!.. Ты снова уезжаешь от меня…

Она едва могла совладать с собой, волнение душило ее. Он молча посмотрел на нее и быстро сбежал по ступенькам вниз, в зал, где ожидал Руал Амундсен.

Когда Нансен увидел его мужественное лицо, крупный орлиный нос, сверкающие волевые глаза, которые с трудом могли скрыть напряженное ожидание, то сразу понял, что не закроет Амундсену путь, по которому тот может пройти с честью и славой. А для него самого будет лишь одной победой меньше. Научных задач перед ним стоит гораздо больше, чем он сможет осилить. Да и Ева…

Эта женщина значила для него слишком много. И разве его слава не обязана годам ее жизни? Сколько выстрадала она за время ожидания "Фрама"!

— Я пришел, чтобы… — начал было Амундсен, но его перебил твердый голос:

— Вы получите "Фрам"!

…С того момента прошло всего три месяца. Нансен вернулся в Лондон, чтобы завершить здесь некоторые дела и передать свои обязанности новому послу Норвегии. За два года пребывания в Англии он поднял международный престиж молодого норвежского государства, используя для такой цели свой огромный личный авторитет. С чувством исполненного долга теперь он мог покинуть столь чуждый ему дипломатический пост, чтобы вновь целиком отдаться любимой науке, чтобы после долгой разлуки вернуться к семье.

Оставались считанные дни до отъезда в Норвегию. Однако внезапная телеграмма заставила покинуть Лондон немедленно: врач сообщал о тяжелой болезни Евы Нансен.

Нансен прибыл домой слишком поздно…

Душа его мерзнет. Солнце как будто перестало сиять для него. Он ищет забвения в научной работе. Профессура в университете — вот его скромный удел в те трудные дни.

Ко всем огорчениям прибавилось разочарование в том, чему ранее он отдавал весь жар души. Норвегия… Освобождение ее от шведского гнета когда-то казалось ему эрой, которая откроет совершенно новый путь стране, путь к свободе, братству, расцвету лучших сил народа. Однако националистический угар удушил то, что грезилось увидеть.