Нансен

Арктическое лето принесло с собой вьюги, метели и сильнейшие ветры. Лед по мере продвижения к югу становился все более тонким и рыхлым. Под оттаявшим снегом проступала вода. Нарты и даже лыжи все чаще проваливались в мокрую снежную массу.

Иногда лишь встречалась открытая вода, позволявшая спускать каяки и плыть под парусами или на веслах. То бывала редкая удача, но она внушала уверенность в том, что далее к югу появится открытое море, которое облегчит возвращение к дому.

А пока встречались другие вестники родины — перелетные птицы. Как-то при виде пары гусей на берегу каменистого островка Нансен заметил шутливо:

— Вид их позволяет чувствовать себя на пути к цивилизации!

Улыбка Иохансена подтвердила, что он согласен с этими словами.

Но даже этот человек, обычно такой молчаливый, всегда становился разговорчивее, когда встречались острова, не отмеченные ни на одной географической карте. Всякий раз путешественники испытывали тогда ни с чем не сравнимое волнение первооткрывателей. И было чему радоваться: их карта все более покрывалась очертаниями дотоле неведомых земель.

Да, "белые пятна" стирались на арктической карте. Но — увы! — это нисколько не помогало уточнить местонахождение самих путников. Загадка по-прежнему оставалась неразрешенной. Ясно было только одно — шли они к югу. К дому!..

В середине июня запасы продовольствия истощились. Настал день, когда был съеден последний скудный паек. Спасти могла только открытая вода, где водилась бы дичь и где можно было бы убить тюленя. В противном случае — голод, конец.

Не раз путешественники находились на краю гибели, но каждый раз судьба негаданно несла им спасение. Так было и теперь.

Началось с того, что наступила отличная погода. Солнце, долго скрывавшееся в облачных лохмотьях, выглянуло наружу, засияло веселыми лучами. Подморозило. Нарты с поднятыми парусами легко заскользили по ровному льду.

И вот, как чудесная музыка, донесся шум морского прибоя. Перед глазами вскоре открылась красивейшая картина — голубая поверхность открытой воды. Сбылась мечта! Впереди море, по которому можно беспрепятственно и быстро плыть.

Путешественники связали вместе свои каяки и с попутным ветром пустились в плавание.

Ветер свежел. Утлые суденышки с такой силой рассекали волны, что вода стала захлестывать через борт. Но что за беда, если несешься вперед и вперед!

Целый день так плыли. Усталые, голодные и все же счастливые. Ведь родной дом приближался с небывалой до сей поры быстротой. Так им казалось, так в это верилось, но пришлось пережить еще одно мучительное испытание.

Вечером пристали к кромке льда немного поразмять ноги, совсем затекшие от долгого сидения в каяках.

При высадке возник вопрос: как закрепить драгоценные каяки?

— Привяжем ремнем! — предложил Иохансен.

— А выдержит ли? — усомнился Нансен.

— Ну, конечно!

— Да, пожалуй! Немного нужно, чтобы удержать наши легкие судна, — согласился Нансен и закрепил каяки сыромятным ремнем, вырезанным из шкуры моржа.

Путники взобрались на ближайший торос. Поглядели вокруг, потолковали о направлении ветра. Мнение их, как всегда, оказалось единодушным: надо скорее подымать парус, пока не стих ветер. Так и решили. Вдруг Иохансен вскрикнул:

— Каяки уносит!

— Что?..

С полувзгляда Нансен убедился в ужасной правде.

Опрометью бросились они вниз с тороса. Поздно! Сыромятный ремень лопнул, и каяки отплыли уже довольно далеко.

— Держи часы! — крикнул Нансен. Стремглав бежал он к кромке льда, на ходу сбрасывая меховую куртку.

Снять с себя все он не рискнул — боялся закоченеть. И, полураздетый, прыгнул в воду. Поплыл!

В ледяной воде да в намокшей одежде плыть было очень тяжело, а ветер дул со стороны берега и быстро угонял легкие суденышки с их высокими мачтами.

Дальше и дальше уносились они. И с ними вместе исчезали малейшие надежды на спасение. Ведь все достояние путешественников находилось там, в каяках. Все, даже ножи…

В сущности, было все равно: окоченев, пойти на дно или вернуться назад ни с чем. Но Нансен напрягал все силы. Устав, перевернулся и поплыл на спине.

На берегу в отчаянии метался Иохансен. Бедняга не отрывал взгляда от воды. Он не надеялся, что Нансену удастся поймать каяки, и понимал, что ничем не поможет, если бросится в воду вслед за другом. Худших минут переживать ему не приходилось еще никогда.

А Нансен не сдавался. Плыл и плыл. Расстояние до качавшихся на воде мачт несколько сократилось. И хотя все более коченели руки и ноги, забрезжила надежда, что удастся достичь цели. Пловец, подчиняя свое тело велениям воли, собирал падающие силы, и — мачты ближе!.. Вот, наконец, они совсем близко! Протянуть руку, и она коснется борта… Но как тяжела, как бессильна рука!

Еще несколько взмахов рук пловца, и еще взмах… Теперь он рискнул сделать рывок. Успел коснуться лыжи, лежащей поперек кормы. Ухватился за нее, подтянулся…

Спасение! Узы! — преждевременная радость. Нансен пытается взобраться на корму, но замерзшее тело не слушается, не может превозмочь тяжесть намокшей одежды.

Неужели все напрасно? О нет! Еще отчаянная попытка. Успех: удается закинуть ногу за борт!