Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

Но тогда Мохан захочет, чтобы этот ребенок жил с ними, в их дворце. Она будет видеть его каждый день и… Привяжется?! О, она боялась этого, даже когда была бессмертна, а теперь, зная о том, что жизни придет конец и впереди — туман неизвестности, как же она это вынесет? Уж лучше держаться подальше от этого ребенка!

— Ты уверен, что Эрот согласиться стать твоим сыном?

— Постараюсь его уговорить.

— Это непослушный своевольный мальчишка…

— Значит, необходимо найти к нему подход, чтобы он слушался нас.

— Разве у нас есть на это время?

— Но ведь не всегда мы будем так заняты, как сейчас!

” — Когда мы не будем так заняты, — подумала Нана, — может, он ещё передумает. Возможно, это у него временная причуда, какая бывает у всех мужчин. Привязываться к собственному ребенку? Сейчас? В такое смутное время? О, нет!»

После этих разговоров сначала с Противником, затем с собственным мужем, у Наны лег на сердце камень. И облегчение не приходило, пока ее в очередной раз не навестила Диля. Она пересказала ей, так же, как и Мохану, весь разговор с Противником.

— Он считает, что я дала ему имя, но я всего лишь сказала, что он шутник, когда он открыл передо мной экран и продемонстрировал свои выходки. Но ведь это не так? Разве это считается что я назвала его?

— Главное, не то, что считается. Ты сказала, какой он по-твоему, и этим вызвала его повышенный интерес к своей персоне. Теперь наверняка он будет посещать тебя чаще.

— В этот раз он не вызвал у меня таких негативных чувств, как раньше, но я отягощена. Он сказал, что настолько силен, что способен потягаться с самой Природой.

— Ложь. Ни у кого нет сил тягаться с ней!

— Но у меня появилась такая ненависть к ней за то, что она жестока, за то, что сначала заставила нас жить по сценарию судьбы, а в дальнейшем лишит бессмертия! Ведь это безжалостно, и нельзя ничем не смягчить! Вот я и подумала, пусть бы ее кто-нибудь убил, кто может, пусть даже это был бы Противник…

— Он сам — часть Природы, как и все до единого. Если бы убить Природу было бы возможно, то убивший ее уничтожил бы и себя. Но ты так на нее обижена, что хотела бы, чтобы ее убил Противник? И стал бы править всем вместо нее? Полагаешь, это было бы лучше?

— Я в таком отчаянии, что готова полагать, что угодно! Он сказал, что его свита состоит из вечно молодых и красивых людей, имеющих неограниченную свободу. Разве он не более гуманен к ним, чем Природа — к нам?

— Да, верно, Противник потакает своим любимчикам, я ведь говорила тебе об этом ещё раньше. Но… Никто не знает, сколько то или иное существо продержится у него в фаворитах. Были и есть такие, что сохранили его милость на долгий срок, иные намного старше самой Земли. Но большинство недолго пользовались его расположением. Ибо никто не может предсказать, что оттолкнет его от того, кому он взялся потакать. Может даже какое-то брошенное вскользь слово или то, как оно прозвучало. И тогда лишившемуся его покровительства повезет, если Противник просто отшвырнет его от себя и забудет о его существовании, а не вздумает наказать. Но у всех, кто перешёл на его сторону, итог одинаков: рано или поздно они перестают существовать.

— В каком смысле?

— В прямом. Ничего не остаётся от них, так, как будто их никогда не было на самом деле.

— В уме не укладывается, что такое может быть…

— На его сторону переходили целые народы и некоторых из них уже нет нигде.

— Он уничтожает тех, кто стал за него?!

— Не он. Природа. Она долго терпит, но однажды безжалостно стирает отступников с книги существования. Это происходит не сразу, Природа ещё даёт много времени и возможностей опомниться и вернуться к соблюдению ее законов. Но отступники почти никогда не возвращаются к ней. И чем дольше живут, тем больше вредят тем, кто не в их рядах.

— Почему же Природа позволяет этим предателям вредить тем, кто не с ними?

— Потому что все, кто устремлены в Высший Мир и намерены соблюдать законы Природы и побудить это делать других, должны пройти испытания, узнать противостояние. Это имеет только одну цель: в Высшем Мире необходимо ценить все хорошее, что дала Природа. Не просто пользоваться, а ценить.

— Из-за тяжёлых испытаний можно не то, что ценить — можно все возненавидеть, в том числе и жизнь, и перейти на сторону Противника, чтобы хоть когда-нибудь избавиться от жизни, ставшей постылой из-за испытаний.