Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

— Уже легче! — шумно выдохнула Нана. — А то меня терзали мысли: ведь у нас, у богов, были любимцы, а кое у кого были и смертные дети, которых боги обожали. Как же, думалось мне, эти бывшие смертные станут фагами и будут травить тех богов, что дарили им покровительство или даже были их родителями? Мне бы не хотелось, чтобы Орфей, сочинявший чудесные гимны богам и восхитивших меня своей преданностью возлюбленной, вдруг стал фагом. Это то, что нельзя простить. Или боги, родители смертных. Я-то добилась бессмертия для всех своих детей, а как же другие богини? Например, Ахиллес, сын Фетиды, которого его мать оплакивает по сей день? Что если он станет фагом и врагом своей матери? Вот бы миновала Фетиду эта участь!

— В низшем мире нельзя оградиться ни от какой участи.

— Значит, для дэвов настоящее спасение только в Высшем Мире?

— Да. Если в низшем мире дэвы склонны к разрозненности, то в Высшем они становятся полной противоположностью этому — они делаются единым целым, ничуть не принуждая себя к этому. Это происходит как бы самом собой.

— И никто не теряет свою уникальность и индивидуальность из-за этого?

— Наоборот, усиливает их.

— Не могу поверить…

— Поверь, богиня. Ведь сейчас вы верите нам и готовы поступить так, как советуем мы?

— Мы готовы, хотя бы ради того, чтобы наказать своих врагов, — ответил Гефест.

— И накажете. Поверьте, это будет мощнейший удар по вражеским народам. Если согласитесь действовать в точности по нашим советам, то лишите демонов и фагов около ста миллиардов единиц, что могли бы пополнить их ряды. Это будут ощутимые потери для них. Опять же, страдания врагов — ваши успехи. А главное, тут есть возможность в очередной раз столкнуть лбами двух заклятых врагов дэвов, поставить ещё одну преграду, мешающую им дружить против нашего народа. Если бы так случалось как можно чаще, если бы боги на других планетах были сговорчивее, то со временем, возможно, фаги и демоны стали бы ненавидеть друг друга сильнее, чем дэвов.

— Ты так убедительно говоришь… — тихо промолвил Уран-Ану.

— А смогу я убедить вас простить? — горячо произнёс Альби. — Найдёте ли вы в себе силы простить Метиду и сумеет ли Метида простить вас? Не понять — просто простить? Только потому, что существуют враги, гораздо более опасные и для неё и для вас? Общие враги? Которые могут — могут! победить всех вас?

— Я уже простила, — почти шёпотом выдавила из себя Нана.

— И я, — добавил Уран-Ану и бросил красноречивый взгляд на Гефеста. Тот поймал взгляд и ответил:

— Что ж… Да… Мы тоже виноваты перед Метидой… Но даже если бы не было нашей вины… Да… Не время дэвам сражаться друг с другом… Время сплотиться… Я простил Метиду… Простишь ли ты нас, богиня мудрости?

Метида грустно улыбнулась:

— Уже. Богине мудрости не пристало делать глупости, когда требуется холодный разум. Мне слишком страшно, чтобы я лелеяла обиды.

====== Часть 70 ======

Прижав колени к подбородку, Свет забился под камень в глубине подземной пещеры. Стало ещё хуже после после того, как он потерял облик чудовища и стал просто уродом.

Нет, он не покажется в таком виде ни одному разумному существу. Прежде его боялись, а теперь он станет клоуном, посмешищем с этим горбом и родимым пятном на лице?

Инанна, Инанна, мать…

Казалось, теперь никого в мире он не ненавидел больше, чем её. Да что там, у него больше не доставало сил ненавидеть ещё кого-то, кроме неё. Всё это чувство отныне уходило на неё. Так поступить с сыном, с родным сыном!

Одиночество стало его уделом с того страшного дня, когда он попросил её вернуть ему красоту, а она превратила его в безобразного горбуна, твердя, что он должен раскаяться. Он больше не позволял никому видеть себя. Даже богине Земли, с которой был близок столь долгое время…

Один. Теперь всегда один. Он не желал слышать голосов, только иногда ему резал уши собственный стон.

Если кто-то появлялся рядом с ним хотя бы на расстоянии ста шагов, он наносил удар огненной струёй, вырывавшейся из его глаз. Однажды этот удар получила Аграт-бат-Махлат, пришедшая было его утешать. А богиня Земля уже понимала, что повторять её ошибки нельзя. И теперь некому было искать его под землёй. Демонов больше нет. Где они теперь? Но он, Свет, рад что их не стало. Он не хочет, чтобы они были свидетелями его глубокого унижения.

Но однажды он услышал над собой голос. Низкий, холодный, незнакомый, произнесший:

— Плачешь, слизняк?

Свет вздрогнул всем телом и его заколотило. Он выполз из-под своего камня, настроил видимость в темноте и разглядел высокую мужскую фигуру, представшую перед ним. Это был мужчина в чёрных широких длинных одеяниях. Свет сразу определил: демон. Демоны бывают внешне ничем не отличимы ни от богов, ни от людей, но Свет научился отделять одно от другого. Незнакомец смотрел на него тёмно-красными ледяными глазами, он был смугл и кожа его имела выразительное зелёное свечение, волосы были цвета смолы и всклокочены.

Свет не верил своим глазам. Неужели тот бог из пантеона Тримурти добил не всех демонов?