Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

В комнату, где находилась Инанна и Свет, входили странные существа. Они казались мужского пола, это были юноши невероятной красоты, длинноволосые, в светлых одеждах и у каждого из них за спиной находились мощные крылья — белые, напоминавшие лебединые или как у Света — стальные. И последние были вооружены огненными мечами.

====== Часть 7 ======

— Это войско моего друга Бога, — пояснил Свет. — Они — творения. Но могут создать проблемы не хуже Властей и Сил. Признаться, опустошение Верхнего Мира — это дело их рук, — он насмешливо вскинул брови. — И они слушаются и меня тоже. Может, ты перестанешь пренебрегать мною, если убедишься, как они повинуются мне и перестанешь воспринимать меня, как ничтожество?

— Твоё ничтожество в грязных помыслах! — сквозь зубы процедила Инанна.

— Может быть, но в этом я схож с тобой. Скажешь, ты не умножала грязь в этом мире? Скажешь, не было такого, что ты из мести заставляла отца пытаться изнасиловать свою дочь? И никогда ни у кого не было влечение к быкам — у одной смертной женщины и у одной богини и всё это досталось им потому что тебе захотелось пошалить? Вот скажи, почему тебе можно, а мне нет?

Инанна поняла, что ей нечего ответить. Ведь было же время, когда казалось, что всё можно и ничего за это не будет, она же богиня. А ещё можно любое своё действие оправдать сценарием судьбы. Вот почему произошло это, что предсказывали вещие мойры: сумерки богов. Наказание богам за беззаконие. Расплата за вседозволенность. Богам были вверены миллионы жизней, за которые они были в ответе, а боги превратили живые существа в свои игрушки, не думая о том, что эти «игрушки» чувствуют. И даже друг к другу, к подобным себе боги, порою, относились с невероятной жестокостью и бесчестностью. Боги-грешники. Боги-преступники. Попросить бы теперь прощения и помилования, но у кого? Кто стоит над всеми богами? Кто выше богов?

— Да, ты прав, мне тоже нельзя, — пробормотала Инанна, — и то, что ты сейчас сказал, только небольшая часть моих грехов. Я заслужила Тартар.

— А я заслужил тебя! — прорычал Свет и вдруг ринулся на неё, как хищный зверь. Он обхватил её обоими руками и впился в её губы поцелуем, который причинил её боль. Затем он с силой рванул одежду с её плеч, растерзав её платье напополам. Она закричала, заплакала. Её сын обезумел: всё это он совершал на глазах у юношей с крыльями и они с удивлением смотрели на это, не решаясь, однако, вмешаться.

— Запретите! — закричала Инанна. — Запретите ему или я вас прокляну!

Юноши ещё сильнее заволновались, их крылья зашуршали, как листва тысячи дубов под порывом ветра, но они никак не пытались воспрепятствовать своему начальнику совершить странный неприглядный поступок.

Собрав мощный ком энергии, а энергию теперь можно было не беречь, поскольку конец оказался не за горами, Инанна швырнула его в толпу пернатых молодцев:

— Вы будете испытывать неодолимое влечение к дочерям земным и забудете ради них своего творца. И пусть ваше потомство от них доставит проблемы вашему творцу!

Между тем, Свет уже валил её на мраморный пол — обнажённую, исцарапанную, без лоскутка одежды на теле. Он навалился на неё, как когда-то его отец, тот грязный садовник и его стройное гибкое тело показалось Инанне тяжёлым, как туша гиппопотама. Он уже был готов войти в её плоть, но она, сконцентрировавшись, выдала другой ком мощной энергии, ударившей по его мужскому естеству и ослабившей его.

Свет с рычанием отвалился от неё, задыхаясь. Лицо его, всегда такое прекрасное, точёное и яркое, теперь было уродливо от исказившей его ярости, оно напоминало чудовищную маску.

Он вскочил на ноги и с рычанием сжал руку Инанны, заставив её встать.

— Ты пожалеешь, сука! — бросил он и провёл рукой в воздухе, открывая портал. Он шагнул в параллельное измерение и рывком затащил туда богиню.

Инанна ахнула: она и её сын стояли у границы огромного беспредельно чёрного пятна, от которого веяло холодом и от него исходили мощные флюиды беспредельной тоски, ужаса и безысходности. Она поняла, что это. Тартар. Вот, оказывается, как он выглядел.

— Свет, — охрипшим от страха голосом проговорила она, — ты тоже будешь падать. Ты тоже упадёшь!

Но сын, казалось, не слышал её. Издав сумасшедший вопль, он толкнул её в спину и она опрокинулась в мрачную бездну. Её гибкое стройное тело прогнулось вперёд, словно туловище змеи и его падение ускорялось с каждой секундой.

Она знала: никогда уже ей не будет страшнее, чем в эти минуты падения, растянувшиеся в вечность. Ей было холодно невыносимо, дрожала каждая божественная клеточка её тела, её тошнило — впервые за века существования, как смертную от тяжелейшего отравления и ужас как бы резал мозг на части, вонзался в грудь, как нож. Она уже ничего не помнила, кроме страха, она сама стала своим собственным страхом.

А затем наступило неожиданное облегчение. ” — Вот и конец всему, — подумала она спокойно, — и грехам и наказаниям. Больше не существует ни Афродиты, ни Инанны.»

И мрак, окруживший её, как бы просочился в её сознание и отключил его — на долгие века.