Налимья пора

Темнело быстро. Вроде бы пора и нам отужинать да спать ложиться, но рыба все клевала, словно отъедалась за весь день одуряющей жары и полного отсутствия аппетита.

– Ваня, иди в палатку. Ложись спать, а то опять не выспишься и носом в воду нырнешь, – вроде бы ворчу. Но у сына краснеют глаза и наливаются влагой.

– Я рыбачить хочу! – блеет он ягненком с клокочущими в горле слезами. И я отстаю от него. Дома отоспится.

Ловить приходилось почти на ощупь, поскольку тяжелые грозовые тучи на горизонте там и устроились на ночлег, закрывая отблески вечерней зари. Вспоминаю, что где-то у меня завалялись в коробке так и не проверенные и не примененные до сих пор светящиеся поплавки, купленные на всякий случай. Вот он, случай, и представился… Покопавшись с фонариком в коробке, нахожу поплавки. Спешно переоборудуем снасти и забрасываем в прикормленные места. Теперь поплавки не надо было перехватывать на лету при подсечке или замене насадки почти на ощупь, ловя леску, словно сумашедший виртуальных мух. Хоть и не очень ярко, но видна была оснастка, да и на воде что-то проглядывалось, а то до этого поклевки ощущались почти интуитивно или когда уже гнуло удилище.

Рыба ночью брала крупнее, и поклевки были более уверенные. У Николая едва не «убежало» удилище из рогулек. Успев поймать его, Николай с трудом вывел карпа килограмма на три.

За ловлей, в азарте, и не слышу, что сын чего-то приговаривает, чуть не причитает:

– Папа-папа, не могу удержать! Тянет сильно!..

Выхватываю удочку у сынишки и тут же следует яростная потяжка. Удилище крепкое, карбон ли, уголь, но крепкое и, казалось, до этого надежное, переламывается в двух местах. Хватаюсь за леску, но она режет пальцы до крови. Следует еще один рывок и… дзинь!..

Минут десять сидим с сыном и, молча, смотрим на темную воду, в которой отражаются звезды и узкий полумесяц, выползший из туч. Молчит и Николай.

Ловим с Николаем до самого утра. Ванька едва дотянул до полуночи и заснул, упав на траву боком. Я унес его в палатку и положил в спальный мешок, не застегивая молнии. И так тепло…

Под самое утро, когда на росистые поля и травы лег туман, за нашими удочками произошло какое-то движение. Словно массивное тело прошло под самой поверхностью и оставило после себя кипящую воронку в окаймлении маленьких бурунчиков и водоворотиков. Это повторилось несколько раз, и мы с Николаем заворожено смотрим на воду, протирая слипающиеся сонные глаза. Это «нечто» вдруг поднялось на поверхность. И мне показалось, что я вижу древнего пучеглазого «завра», жившего миллионы лет назад и сохранившегося чудом в этом теплом лягушачьем оазисе… Подобные мысли приходят обычно на тяжелую без сна голову, как сейчас… И непонятно, наяву всё это происходит или снится ? Карп, гигинтский карп пялился на нас своими выпученными глазищами-буркалами и, казалось, сейчас хрипло прорычит: «Сожрать вас, что ли, чайники?!». Из его толстогубого рта торчали обрывки лесок, среди которых, вероятно, была и от Ванькиной удочки… Карп вздохнул, пустил пузыри и безмолвно погрузился в воду. Николай сидел столбом, а я все глядел на воду и щипал себя за нос… Опомнившись от изумления, мы перезабрасываем снасти.

Карпики клевали не мелкие, но экземпляры, подобные тем, что чуть не утащили удочку Николая, сломали Ванькину, и поднимались на поверхность, как подводная лодка, больше не попадались. Чудеса случаются редко, иначе не были бы чудесами. Да и время сейчас не то, не чудесное… Домовые, кикиморы, шишиги, собрав в узелки нехитрые волшебные пожитки, покидают дома и дворы, где им неуютно; Леший, плюнув на службу, наварил самогону, настоял на клюкве и ушел в бессрочный запой и спячку. Живая и на глазах умирающая Природа, отравленная ядовитыми сбросами и выбросами, выбитая «электроудочками» и мощными ружьями, уже покорно уступает дорогу холодному Миру машин…

Весна. Пескари и щуки

Весна… Утром откроется тяжелое стеклянное небо, в котором лишь виснет туманная дымка. Неподвижны индевелые кустарники и мелколесье на синем снегу-насте. Все заковано в неподвижность и оцепенение морозного утра. И, кажется, что еще царит суровоглазая зима. Но «затенькает» где-то синичка, заалеет восток холодным еще светом, а там вдруг, словно улыбающееся лицо, выглянет солнце и сразу обогреет все окрест. И наст уже не синий, а золотистый, и неподвижный морозистый воздух становится теплым ветром. С шорохом опадает снег на льду, чернея выталинами, и, куда ни спрячься, везде ослепительный свет, от которого багровеет лицо. Теперь уже рыбацкая одежда кажется лишней, а, казалось, только что ознобливые «мураши» бежали по спине… Все это – весна, Начало всего, и славное время для рыбалки.

Пескари