Налегке

Когда Камехамеха был уже смертельно болен и жрецы не знали, как его вылечить, они сказали: "Не падай духом, построй дом для бога (его собственного бога, идола), чтобы он тебя исцелил!" Военачальники поддержали жрецов, и в тот же вечер был воздвигнут алтарь, посвященный Кукаилимоку. Кроме того, они предложили королю, ради продления его жизни, принести человеческие жертвы его богу; большая часть населения, боясь смерти, бежала и пряталась во все время действия табу*. По всей вероятности, сам Камехамеха отнесся неодобрительно к этому предложению своих жрецов и военачальников, так как известно его изречение: "Люди священны для короля", то есть, что король должен беречь их для передачи своему преемнику. Сведения эти сообщены его сыном Лихолихо.

______________

* Табу означает "запретный" или "священный". Табу могло носить постоянный или временный характер; человек или предмет, на которых простиралось табу, на все время его действия считались священными, то есть предназначенными для определенной цели. В приведенном выше случае избранные жертвы табу предназначались к смерти. (Прим. автора.)

После этого болезнь его усилилась настолько, что он уже не мог самостоятельно переворачиваться с боку на бок. Когда снова наступило время молиться в новом храме (хеиаву), он сказал своему сыну Лихолихо: "Пойди и помолись своему богу; я не в состоянии идти и буду молиться дома". Когда он кончил молиться своему пернатому богу Кукаилимоку, какой-то благочестивый человек предложил королю покровительство своего бога. Его бога звали Пуа, и принимал он образ птицы, которую современные гавайцы употребляют в пищу; на их языке она называется алаэ. Камехамеха изъявил готовность испытать его бога, и для этой цели было воздвигнуто два дома; Камехамеху перенесли в один из них, но там он так ослаб, что не мог уже принимать пищи. Он пролежал там трое суток, после чего его жены, дети и военачальники, видя его слабость, перенесли его обратно, в собственное жилище. Вечером его перенесли в трапезную*, где он взял в рот немного пищи, однако не смог ее проглотить и только выпил чашку воды. Военачальники приступили было к нему с расспросами, но он молчал, и его перенесли в спальню; вечером, часов в десять, его снова перенесли в трапезную; как и прежде, он смог лишь попробовать еду. Тогда Каикиоэва обратился к нему со следующими словами: "Вот мы тут все собрались - твои младшие братья, твой сын Лихолихо и твой иностранец; поведай нам свою последнюю волю, чтобы слышали ее Лихолихо и Каахуману". Камехамеха переспросил: "Что вы говорите?" Каикиоэва повторил: "Завещание". Тогда он сказал: "Живите праведно, как я, и..." - Он не мог продолжать. Иностранец, мистер Юнг, обнял и поцеловал его. Хоапили также обнял его, шепнув ему при этом что-то на ухо, после чего умирающего снова перенесли в спальню. Около полуночи его перенесли еще раз в трапезную, вернее, просунули туда его голову, оставив туловище и ноги в спальне, смежной с трапезной. Необходимо тут отметить, что это беспрестанное перетаскивание больного из дома в дом объяснялось системой табу, тогда еще не отмененной. В те времена жилище туземца состояло из шести сообщающихся между собой хижинок - в одной молились, в другой размещалась мужская столовая, в третьей - женская, в четвертой спали, в пятой ткали капу (местное полотно), а в шестой пребывали женщины в известные периоды своей жизни.

______________

* Считалось неприличным есть в помещении, где спишь, и нарушить строгий этикет нельзя было даже для умирающего. (Прим. автора.)

Больного в последний раз перетащили в спальню, где он и умер, это произошло в два часа утра - обстоятельство, которому Леленохоку и обязан своим именем. Как только Камехамеха испустил дух, Калаимоку вошел в трапезную и стал всех гнать из нее. Там было два старика, один из них вышел, другой из любви к покойному королю, который его содержал, попросил разрешения остаться. Детей же заставили выйти. Калаимоку вошел в дом и собрал военачальников на совещание. Один из них сказал: "Вот мое мнение нужно съесть его в сыром виде"*. На это Каахуману (одна из вдов покойного) возразила: "Мы, наверное, не имеем права распоряжаться его телом - оно, надо полагать, принадлежит его преемнику. То, что принадлежало нам - его дух, уже ушло. Пусть Лихолихо распоряжается его останками".

______________

* Последнее сомнительно, ибо все историки Сандвичевых островов, и белые и черные, единодушно отрицают, что в этих краях когда-либо существовал каннибализм. Впрочем, поскольку они намеревались "съесть его в сыром виде", не будем ставить им этого в счет. Если бы они задумали сварить его, вот это был бы каннибализм! (Прим. автора.)

После этого разговора тело перенесли в святилище, с тем чтобы жрец и новый король исполнили над ним обряд, называющийся "уко". Зажарили священную свинью и предложили ее трупу, после чего он стал богом. Все это время король читал принятую в таких случаях молитву.