Наконец-то!

— Хорошо, будь по-твоему. Извини. Только имей в виду: я намерен забрать письмо и заберу его, а тот, кто пытается меня шантажировать, сильно рискует — возможно, даже смертельно.

Взгляды их скрестились, и Лейтон первым отвел глаза. Перебирая бумажки на столе, он небрежно сказал:

— Очень любопытная история, но я все-таки не понимаю, при чем здесь я. Твой человек наверняка ошибся.

— Вряд ли. Однако не будем заострять на этом внимания, поговорим лучше о чем-нибудь приятном. — Он удобно откинулся в кресле и положил ногу на ногу. — Знаешь, я с удовольствием прослушал твою беседу с прелестной Арабеллой. Ах, хотелось бы мне хоть одним глазком подглядеть, как она будет требовать расписку у Тони! Вот это будет спектакль!

* * *

Арабелла не помнила, как вышла из дома и села в экипаж. Повинуясь одному лишь инстинкту, она выехала с плантации Окмонт и покатила по главной дороге в Натчез. Придя наконец в себя и едва сдерживая рыдания, она повернула лошадь к обочине и остановила двуколку.

Боже правый! Тони Даггет… Даже сейчас, по прошествии пяти лет, это имя наполняло ее тоской и отчаянием — время не излечила ту боль, которую причинило его предательство.

Арабелла уставилась невидящим взглядом на буйные заросли кустарника, подходившие вплотную к пыльной дороге. Когда десять лет назад Томас Стокдейл погиб от заражения крови, получив рану в стычке с индейцами, она думала, что больше уже никого не полюбит. В двадцать один год она решила, что ее жизнь кончена, и собиралась провести остаток дней старой девой: сердце ее было похоронено в Канаде, вместе с Томасом.

Арабелла слабо улыбнулась, вспомнив себя прежнюю. Однако она действительно любила Томаса, и его неожиданная смерть, случившаяся всего за несколько недель до их свадьбы, сильно ее подкосила.

Ее чувства к Томасу зародились очень давно. В английском графстве Суррей Монтгомери и Стокдейлы были соседями. Даже решение ее отца эмигрировать в Америку в 1783 году, во время англо-американского перемирия, не ослабило симпатии между двумя семьями. Все соседи и друзья не одобряли поступка Уильяма, удивляясь, как можно покинуть спокойную, благополучную Англию ради зыбкого будущего в Новом Свете. Но ее отец был непреклонен — он мечтал о широких горизонтах. Продав все свое имущество, он вместе с семьей сел на корабль и уплыл в Америку. Арабелла и Томас расстались, но постоянно поддерживали отношения — переписывались, заверяя друг друга в вечной любви, а когда Арабелле исполнилось восемнадцать, обручились с благословения родителей.

Обе семьи восприняли эту помолвку с радостью, однако старшие родственники уговорили молодых подождать со свадьбой: мол, Томасу надо укрепиться на выбранном им армейском поприще. Влюбленные, которые один раз уже выдержали испытание разлукой, усмотрели в родительских доводах много разумного и скрепя сердце отложили свадьбу до того времени, когда Арабелле исполнится двадцать один год и она вступит во владение материнским наследством. Никто тогда не знал, чем обернется для них эта отсрочка.

Взгляд Арабеллы подернулся светлой печалью. Теперь она понимала, что их с Томасом любовь была тихим, безмятежным чувством. Если бы он не погиб, они нашли бы свое счастье в уютном браке. И она никогда не узнала бы той ураганной страсти, которую пробудил в ее сердце Тони Даггет.

Тони… Ну почему именно он должен был взять расписку Джереми? Она скорее встретилась бы с целой ордой вопящих размалеванных дикарей, чем с ним. Ее пухлые губы тронула невеселая усмешка. И наверное, дикари проявили бы к ней больше сочувствия, чем Тони Даггет.

Этот человек безжалостно ее обманул. О, какой же она была дурой! А ведь она знала репутацию Даггета. В Натчезе только и говорили, что о его покойных женах и скандальном поведении. Причем самого Тони ничуть не волновал ажиотаж вокруг его имени, но это только разжигало людскую ненависть и подстегивало злые языки. Своими возмутительными выходками Тони нарушал покой добропорядочных обывателей: однажды на спор он заехал верхом на крыльцо губернаторского дома, в другой раз ввязался в пьяную перестрелку в самом центре города…

«В Тони Даггете не было ничего тихого и безмятежного», — подумала Арабелла, печально улыбнувшись. Он врывался в комнату, точно мартовский ветер, преисполненный силы и обещания — необузданный красавец с блестящими синими глазами, растрепанными черными волосами и суровым мужественным лицом.

Стоило ему только взглянуть на нее, и она пропала. Покоренная его волевыми чертами и высокой стройной фигурой, Арабелла почти не обращала внимания на его репутацию. От одного его прикосновения все ее тело превращалось в огнедышащее пламя.