Она изменила прическу, подколола волосы на затылке. Длинная челка доставала почти до глаз.
– Ее зовут Бодиль, знаешь?
Никакой реакции.
– А как тебя зовут?
Не дождавшись ответа, я назвал свое имя и сказал, что помогаю Симону управляться в ресторане.
– Хочешь – приходи вечером, – пригласил я. – Ты любишь гриль?
Я объяснил, что жду в гости хорошего друга, которого зовут Арне, и заказал для него камбалу Боссе-рыбаку.
– Ты любишь рыбу? – спросил я. – Приходи с родителями, я приглашаю вас на обед.
Девочка повернулась и направилась к лесу. Она шла уверенно, прижав руки к бедрам.
Я сел на террасе и занялся газетами, к которым не прикасался с того дня, как ко мне приехала Бодиль.
Мое внимание привлекла фотография молодой женщины. Снимок был старый, но я узнал ее сразу.
Ниже шла подпись: «Юханна Эклунд. Пропала без вести».
Та самая Юханна Статойл, которая просила, чтобы я подвез ее до Мальмё.
Ее напарник Йоке Гран говорил, что в последний раз видел Юханну во время пересмены. Освободившись, она пошла к автобусной остановке.
В Мальмё Юханна снимала квартиру с другой девушкой. Именно она и позвонила в полицию, когда соседка не объявилась на следующий день.
Юханна была одета в летнее платье и джинсовый жакет.
Водитель рейса до Мальмё утверждал, что в салон она не входила. Летом у него не так много пассажиров, до Ёгерсро автобус шел почти пустой.
Первый порыв: связаться с полицией, с инспектором Эвой Монссон, но что нового я мог им сообщить? Я был всего лишь одним из многочисленных клиентов, которых она обслуживала на бензоколонке.
Согласись я подвезти Юханну, ничего бы не случилось. Эта мысль не давала мне покоя в ту ночь.
Хотя что, собственно, случилось?
Летом девушкам свойственно пропадать.
Глава 37
Он хотел поужинать в кафе «Виктор», что сразу за площадью Конгенс-Нюторв, но оно закрылось в двенадцать ночи. Зато «Дан Тюрелль» еще работал, и несколько столиков на улице оставались свободными.
Он заказал пива блондинке с огромными серьгами в виде обручей и прислонил к стене узкий продолговатый футляр.
– Играете в бильярд? – поинтересовалась официантка.
– Да, в Копенгагене небольшой турнир, я обычно участвую.
– И как, успешно?
Он развел руки в неопределенном жесте – comme ci comme зa[46].
– Все в порядке? – спросила девушка.
Он кивнул:
– Вполне.
Ее звали Линда, и она приехала из Мальмё. Копенгаген кишит шведами. Ведь датчане ни на что не способны, кроме как курить сигары и пить пиво. Кто-кто, а он это знал наверняка.
– Теперь я редко беру в руки кий, раньше играл чаще, – сообщил он.
– Форму не потеряли?
– Нет, это как с ездой на велосипеде или плаванием. Если освоил – не разучишься.
– А я никогда не играла в бильярд, – призналась девушка.
– Хотите, научу?
Но тут ее позвали, и официантка поспешила к другому столику.
Он никогда не увлекался бильярдом.
В этом футляре трость.
Крышка легкая и твердая, изнутри обита бархатом, он приобрел его через Сеть за двести девяносто девять крон.
Вот уже пять лет он перевозит в нем эту трость и лучшего способа не мог придумать.
Саму трость он купил у одного шорника из Глазго. Маленький, сухой человечек с белыми волосами и острым носом запросил за нее семьдесят пять фунтов.
В итоге сошлись на шестидесяти. С сербской гангстершей не поторгуешься.
Сейчас ему было не по себе. Юханна Статойл его не удовлетворила, но страсть проснулась и требовала своего. Поэтому он позвонил сербской гангстерше, хотя она и просила не беспокоить ее в ближайшее время. Но он назвал цену – двадцать тысяч датских крон, и она согласилась его выслушать.
– Африканка подойдет? – предложила она.
– Нет, и никаких наркоманок.
– Это будет нелегко, но я постараюсь, – вздохнула гангстерша. – Перезвони через час.
Он зашел в надворную постройку и долго полировал трость мягкой тряпочкой, какими обычно протирают стаканы. Потом приподнял доску в полу и вытащил из-под нее жестяную коробочку – ту самую, которой обзавелся много лет назад. Отсчитал двадцать пять тысяч датских крон ассигнациями. Он не скупился на чаевые, если обслуживание того стоило. Трость положил в футляр и поставил у двери, а сам вернулся в дом.
В ожидании звонка сделал пару бутербродов с печеночным паштетом и маринованными огурцами и съел, запивая молоком.
После звонка надел очки с большими стеклами, зачесал волосы наперед, чтобы получилась челка, сунул деньги во внутренний карман пиджака, взял футляр и поехал в Копенгаген.
Одна женщина, родом из Молдовы, выглядела слишком тупой и мрачной. Его заинтересовала другая, из Ирландии, со строптивыми глазами и усыпанным веснушками носом, хотя она и не была рыжей.
– Мы поиграем в учителя и ученицу? – спросила она. – Некоторые это любят.
Он покачал головой.
Сейчас он сидел за уличным столиком с кружкой пива. И на вопрос официантки, все ли в порядке, отвечал неопределенным жестом.
Вероятно, ее следовало бы пригласить в гости, показать настоящий бильярд.
Он рассмеялся про себя.