Наказать и дать умереть

На одном Герт-Инге стоял с Лизен Карлберг на Стурторгет, возле парковки. Все вышло, как я рассчитывал, только Герт-Инге выглядел испуганным рядом с Лизен Карлберг. Оба они смотрели в камеру. На другом снимке Бергстрём надевал пальто. На третьем под руку с Лизен спускался к отелю «Савой». Анетте удалось сфотографировать его в полный рост и выше пояса, поймать в кадр лицо крупным планом. Впервые я видел Герта-Инге таким, каким он выглядел сейчас, не считая зернистой фотографии в американской газете. Его недюжинный рост – первое, что бросилось в глаза. Лизен Карлберг доставала ему до груди, а ведь она была далеко не маленькой. Темный, не по размеру тесный костюм, из-под которого виднелись белая рубашка и галстук, сидел мешковато. В длинном пальто Бергстрём выглядел типичным представителем западного делового мира, каким его изображают в кино.

Темные волосы на огромной бесформенной голове были зачесаны назад. Обращали на себя внимание и обвисшие бульдожьи щеки, заметные еще на фотографии Эгона Берга тридцатилетней давности.

Кроме распечатанных снимков, Анетта продемонстрировала отснятые ролики. На них Бергстрём и Лизен спускались к каналу по Хамнгатан, стояли на углу рядом с «Савоем», где Лизен обняла Герта-Инге.

После еды Анетта и Арне ушли мыть посуду, а мы с Лизен остались в кабинете просматривать ролики и слушать записи на диктофоне.

– Он утверждает, что ничего не знает об убийстве в «Мэстере Юхане», – заметил я.

– Слышимость неважная, но вам не кажется, что это прозвучало неуверенно? – возразила Лизен. – Вообще все это время меня не покидало чувство, что Бергстрём… боится меня.

Она пила третий бокал виски.

– Он выглядит страшно напуганным, – согласился я.

– Он будто с трудом выражал свои мысли или не знал, что сказать. Но не думаю, что в этом виновата именно я. Просто он впервые с глазу на глаз беседовал с женщиной.

«Он порол их, перегнув через колено лицом вниз».

Мы продолжили слушать запись.

– Я могу остаться здесь на ночь, как вы считаете? – вдруг спросила Лизен. – Я выпила слишком много виски и боюсь садиться за руль.

– Уверен, Арне возражать не будет, – ответил я.

Она вышла на кухню и вернулась с полным бокалом.

– Как стыдно… – прошептала Лизен.

– В чем дело?

– Арне и Анетта моют посуду, а мы сидим здесь.

– Арне любит мыть посуду.

– Не могу в это поверить.

– Вы не знаете Арне.

Лизен глотнула виски, пригладила волосы, выдвинула стул и положила на него ногу.

Вошла Анетта и поинтересовалась, не желаем ли мы кофе.

Мы не стали отказываться.

– Хотите, чтобы я к нему поехала? – спросила Лизен.

– К нему?

– Да, к Бергстрёму, домой.

Такая мысль и раньше приходила мне в голову, но я отгонял ее прочь. Тем более не решался озвучить ее Лизен.

– Но чего вы хотите этим добиться?

Лизен пожала плечами:

– Будут новые фотографии, которые мы передадим Эве Монссон. А уж она свяжется с Интерполом, если им это нужно, конечно.

Вскоре появилась Анетта и объявила, что Арне приглашает нас пить кофе на кухню. Лизен встала. Глядя на нее, я мучился вопросом: чем эта женщина привлекла внимание Бергстрёма? И чем дольше я за ней наблюдал, тем меньше понимал.

На кухонном столе стояли чашки, коньячные рюмки и блюдо с кексами.

– Анетте я постелил в гостиной, – сообщил Арне. – А вам, – он повернулся к Лизен, – могу предложить лечь в детской.

– У меня нет с собой зубной щетки, – заволновалась Лизен.

– Найдется, – успокоил ее Арне. – У меня найдется все.

– Я решила, что мне нужно побывать в доме Бергстрёма, но Харри считает, что это плохая идея, – пожаловалась Лизен.

– Я могла бы пойти с вами и поснимать, – поддержала Анетта.

Судя по голосу, она тоже выпила не один бокал виски.

– Но что вы ему скажете? – спросил Арне.

Анетта пожала плечами. Лизен молчала, кажется хотела спать. Она отставила пустой бокал и выпрямилась на стуле:

– Мне надо туда съездить.

– Это слишком опасно, – возразил я.

– Уверена, он не сделает ничего плохого. Я ему нравлюсь, – заявила Лизен. Она перевела взгляд на Арне. – Где мне лечь, вы говорите?

Они вышли из кухни.

– Если я присоединюсь к Лизен, нас будет двое, – продолжала уговаривать меня Анетта.

– Но как вы объясните ему свое присутствие?

– Подруга Лизен. Решили заехать вместе его навестить. – Анетта поджала губы. – Я надену кепку или подберу волосы. И уж конечно, выберу другое пальто.

Арне вернулся на кухню и сообщил, что Лизен уснула сразу, как только легла в постель. Он накрыл ее одеялом. Анетта зевнула и тоже ушла, и мы с Арне остались одни.

– Знаешь, что я тебе еще хотел сказать? – спросил Арне.

– Что?

– Кто оплачивает проживание Йоте в доме престарелых, не догадываешься?

– Бергстрём, – не задумываясь, ответил я.

– Счета приходят из «Гибаба», все оплачивает «Гибаб».

– Что нам делать с этой информацией?

Арне откинулся на спинку кухонной скамьи и сложил руки на животе:

– Но если Эва Монссон передаст фотографии Бергстрёма в Интерпол… – Он замолчал, оборвав фразу на полуслове.

– У нас их много, стоит попробовать, – подхватил я. – Я не спрашиваю, как ты раздобыл эти сведения, Арне, но ты проделал грандиозную работу.