Наизнанку

Ровно через час я должен заехать за Мариной. Вот только еду я пока не к ней, меня вдруг осенило, что надо хоть как-то за ней поухаживать. Я привык, что женщины сами идут ко мне в руки и все, что мне остается это только выбирать. Но тут все несколько по-другому. Марина ко мне сама не придет, тут нужен другой подход. Вот с цветов и начнем. Захожу в салон, оглядываюсь по сторонам, но Олю не вижу, только продавщицу за прилавком.

— Привет. Я уже думала ты не придешь, — хватает меня за руку Оля.

— Здравствуй, матушка.

— Прекрати и давай скорее, за мной Миша уже должен приехать через десять минут.

— Подождет. Или ты не знаешь, что ожидание подогревает интерес?

— Может быть, но не в нашем случае. У нас билеты в театр, — подходя к цветам, с радостью произносит Оля. А я ведь и не заметил, что на ней надето платье.

— Да уж, не думал, что в таком возрасте тебя занесет в театр. Стареешь, мать. Стареешь.

— Ну, хватит. Давай выбирать тебе букет. Одиночные или композиция?

— Кто из нас флористка? Вот и флорируй мне.

— Ну, Марк.

— Ну, Оля, — копируя ее интонацию, с издевкой произношу я. — Чего ты пристала, мне нужен небольшой красивый букет для девушки.

— Для той самой Марины? — округляя глаза, с энтузиазмом спрашивает Оля.

— Да, той самой.

— А я думала опять для какой-то тетки с работы. Ну это другой разговор, сейчас наколдуем. Предпочтения есть?

— Да. Главное не гвоздики. Ну и лилии не надо, больно вонючие.

— Тогда позволь мне выбрать самой, исходя из минутного знакомства с твоей девушкой.

— Позволяю. Только, Оль, букет огромный не надо, нам еще ходить придется. Правда я пока еще не знаю куда мы пойдем, в общем таскать его сама понимаешь, не очень удобно.

— Хорошо, небольшой, — Оля подходит к стойке с цветами и начинает собирать букет. К своему стыду я не знаю, как они называются. Темно-голубые с желтыми вкраплениями, нет, видеть-то я их, конечно, видел, но что это за чудо знать не знаю. Подумать только, а я раньше смеялся узнав, что Оля решила стать флористкой, да еще и открыть собственный магазин. А сейчас даже несмешно, с каким упоением она складывает эти цветки, завязывая на них ленту. — Нравится?

— Ничего так. Я не ценитель. Кроме роз почти никогда и ничего не дарил.

— Это ирисы. В переводе с греческого означают радуга. А если говорить про значение, то они всегда означают что-то положительное, например, чистоту, уважение, восхищение, любовь. Ну а если брать данный цвет, то голубые ирисы означают нежность, что прекрасно подойдет для начала романтических отношений с такой милой девушкой как Марина. Ну как, красиво?

— Красиво. Только после твоей речи я стал плохо слышать.

— Почему?

— Да ты столько мне в уши залила сиропа, что там сахарные пробки образовались. Надо срочно к врачу.

— Дурак!

— Ага. Вот только мне интересно, — забираю цветы и вдыхаю запах. — Как ты поняла за минуту знакомства с Мариной, что она милая девочка? Кстати, цветы не пахнут, это хорошо.

— Считай это моей женской интуицией. Это же так прекрасно, что ты влюбился.

— Что за чушь, я такого не говорил.

— И не надо, я это вижу. Здорово, в сентябре вы уже точно поженитесь, а нашему малышу уже будет пять месяцев. Можно спокойно оставлять его с вами на выходных. Ну чтобы вы тренировались.

— Ага, тренировались, пока вы делаете четвертого. Комбинацию с трех пальцев знаешь? И вообще хватит нести чушь. Поженитесь, блин. У тебя видимо уже началась энцефалопатия беременных.

— Что?!

— Шиза ты, вот что.

— Ну ты же сам сказал, что женишься в сентябре, а я в календаре все обвела. Не будь таким букой. Дай сюда правую руку, — Оля сама выхватывает из моих рук букет и тянет на себя мою правую руку. — Когда мы с Мишей еще не были вместе, я по руке прочла его линии, я немного увлекалась хиромантией, а теперь еще больше. И твоему отцу я, между прочим, все правильно сказала. И про детей, и про брак.

— А-а-а, то есть ты мне сейчас гадать будешь?

— Нет. Это не гадание. Вот смотри, — показывает указательным пальцем на изгиб под мизинцем, — это линии брака. У тебя она одна и глубокая, а много маленьких рисок это твои одномесячные связи. Они внизу под этой линией. Ну да, ты же с юности потаскун.

— Не борзей.

— Ну Миша так говорит. Ладно, прости. Ну так видишь эту глубокую линию?

— Вижу.

— А выше нее ничего нет. Значит у тебя один брак. А вот эти маленькие полосочки- это дети. У тебя их точно двое будет, остальные нечеткие. Может будут, а может нет. Ты мне не веришь, да? — ничего не отвечаю, почему-то жалко ее разочаровывать. — Лучше поверь, вот у нас с Мишей все сбылось.

— Да, Марк, верь, у нас все сбылось, — со смешком в голосе произносит около уха старший Озеров. — Оля, не приставай к нему, видишь он уже побледнел от слов дети и брак.

— Ой, да идите вы… в театр.

— Точно, Оля, давай живенько одевайся, а то пропустим сие событие.

— Сейчас, только пальто накину.

— Цветочки значит? — поворачивается ко мне отец с улыбкой на губах.

— Театр значит? — копирую его интонацию. — Даже не знаю, что хуже. Хотя думаю все же ваш досуг.