Наизнанку. Лондон

Шерстка у Нокс встала дыбом. Она зашипела на двуногих, чтобы те вели себя потише и не привлекали внимания. Бесполезно. Девица никак не унималась.

Громкий кашель в замерших коридорах Ока.

Инсинуатам понадобилось меньше минуты.

Ни Тим, ни Соня не обращали на прибежавшую охрану ни малейшего внимания: девушке вообще ни до кого не было дела, а Тимоха весь сконцентрировался на сестре. Стражи Ока смотрели на них во все глаза. Кто это? Как здесь оказались? Как смогли добраться аж до кухни, не попавшись ни одному посту? Как? И так ещё сотня-другая вопросов. Самый расторопный инсинуат сообразил, что надо послать за Максом.

Гонец столкнулся с комтуром на полпути. Со своего поста Макс не мог услышать, что кто-то проник в штаб-квартиру, но его знаменитое чутьё отлично сработало. Хотя какое там чутьё! Комтур ошибся. Как он мог? Все-таки метро. Кретины!

– Иррумабо!

Макс черным ураганом слетел по лестнице вниз. Ему даже не понадобилось расталкивать инсинуатов, те сами расступались, освобождая путь грозному комтуру.

Их только двое? Не может быть. Макс заглянул за распахнутую дверь. Никого. Схватил за плечи Тима, оторвав его от сестры. Сильно встряхнул.

– Где он?

Свидетельство инсинуата Коса. Изъятое.

– В мои обязанности в тот день входило оказание всевозможной помощи Старейшему. Я зашел в его покои с рассветом, чтобы, как и предписано, подготовить утренние процедуры. Тело лежало у стола. Сначала я решил, что Старейший потерял сознание: ни крови, ни следов борьбы (дальше неразборчиво, сумбурно).

На подоконнике сидела Нокс, кошка Эреба. Я не сразу её заметил, она не шевелилась и была похожа на одну из статуэток, которые коллекционировал Старейший. Это не надо говорить? Прошу прощения.

Я наклонился к Ста… к телу Старейшего, чтобы проверить, дышит ли он. А он (снова неразборчиво). Я сразу же подумал, что необходимо сообщить комтуру Максу. Он же как-никак его, ну, вы знаете… Это тоже не надо?

И вот я побежал за комтуром. Он не дал мне договорить. Помчался в покои Старейшего. Нагнать его мне не удалось. А когда я добежал обратно сам, то комтур… как раненый зверь… он выл… Извините, я… (молчание и всхлипывания).

Глава восьмая

От Окуляра потянулись длинные щупальца теней. Светало. Комтур рассуждал о несправедливости мира в целом и о расписании дежурств в Оке в частности. Заканчивались вторые сутки, а надежда на появление сменщика уже практически умерла. Что-то у них там случилось в штаб-квартире, все стояли на ушах. А если вспомнить, как бушевал Макс, то, может, и неплохо, что удалось отсидеться вдали от эпицентра этого урагана. На самом деле охрана Окуляра – не самая пыльная работа: сиди себе и жди, когда по горизонту событий пойдет рябь. Дождался? Отлично! Зови наблюдателя. Дальше уже его головная боль. Отчёты, кстати, тоже аналитики отправляют. Так что грех жаловаться. Особенно сейчас, когда каменюка заснула. Наверное, называть древнее нечто «каменюкой» не очень уважительно, но комтур устал, а подслушать его мысли никто не мог. По крайней мере, сам охранник был в этом уверен на сто процентов.

Сидеть больше не было никаких сил. Комтур встал, чтобы размяться. Краем глаза заметил лёгкое движение. Удивительно, как может преобразиться человек в считаные секунды. Вот только что был сонный, неповоротливый тюфяк, а уже на его месте солдат, боевая машина, убийца.

В высокой траве ёжик торопливо перебирал маленькими лапками: срочные ежиные дела не позволяли ему рассматривать древние артефакты.

Комтур усмехнулся. Расслабился. Ну, кто ещё тут мог появиться, кроме колючего нарушителя периметра? Опять же кто в здравом уме и трезвой памяти решит связываться с Оком? Дураков нет. Даже не нужны особые системы защиты: демонстрации силы в Тауэре более чем достаточно. За всю историю существования этой базы не было зарегистрировано ни одной попытки проникновения. Но пост не снимали, в штаб-квартире это называлось: «Просто на всякий случай».