Наизнанку

Он тяжело дышал, его грудь вздымалась и опадала, а я изучала каждую линию на его животе, задержавшись у основания удлинённого «V» внизу.

Капли дождя совсем не остужали. Слушала, как они с грохотом бились об пол, чувствовала, как падали на моё лицо, скатываясь по щекам, акцентируя и так очевидное до остроты ощущение.

Окно всё мокрое, в потёках воды, но силуэт мужского тела в нём был вполне различим – Хантер стоял, уперевшись лбом в свою руку, распластанную на стекле – строен, крепок, со стальными мышцами и выделяющимся прессом; вся его поза подчёркивала ширину напряженных плеч, заостряя внимание на движениях второй руки, в которой был зажат внушительных размеров член.

Ого!

Спазм сдавил моё горло, понуждая неотрывно смотреть, как длинные мужские пальцы со значительным нажимом поддерживали эрекцию, размеренными, сильными движениями: обхватив головку члена в кулак, с упором – руку вниз до основания ствола… и назад; а потом опять.

Мне казалось, что вены на нём полопаются от напряжения!

В висках отстукивало, всё тело уже полыхало… я сжала губы, чтобы не тряслись.

Боже, как бы вдохнуть!

Он весь – натянутая струна. Сильные пальцы стиснуты в кулаки так, что суставы побелели. Следуя за кульминацией, его движения утрачивали плавность, становились рваными, слишком резкими. Но похоже, что он полностью контролировал и чувствовал грань; ещё чуть бесцеремоннее, грубее и, пожалуй, было бы уже больно.

Хотя, откуда мне знать? Слишком поздно я вспомнила о своей девственности!

Крепко зажмурилась, словно пытаясь сыграть со стыдом в прятки. Отступила назад к стеклянному парапету террасы, навалившись на него спиной, и схватилась руками за металлический поручень, накрепко его сжимая. Не в силах восстановить дыхание, из последних сил я пыталась удержаться на грани здравомыслия.

Вся пылала…

Что-то было в этой интимной ночной темноте и в проливном дожде, в том, как мы оба задыхались, стоя на расстоянии друг от друга, отчего я напрочь лишилась рассудка. Осталась только необходимость… настойчивая, жгучая необходимость.

Жар распространился по всему телу, и теперь я очень остро чувствовала прикосновение прилипшей, промокшей насквозь майки к чувствительным соскам. По ощущениям, дождь оставил в покое многострадальную террасу и припустил барабанить именно по ним. Эффект совершенно сногсшибательный – пульсирующая тяжесть растекалась внизу живота… концентрируясь в одной, трепещущей точке у меня между ног.

В попытке занять такую позу, чтобы снять излишнее напряжение, я заставляла себя беспрестанно переминаться. Но делала только хуже: ноги шевелились, смыкались крепче и тёрлись друг о друга, будто в такт руке Хантера. Ещё мгновение назад то были грубые движения, и вот теперь – дразнящий, медленный ритм: вверх-вниз, его кулак скользил по стволу члена, сжимая его даже сильнее, чем прежде.

Я часто дышала и не могла отвести от него глаз, ощущая, как мышцы живота стали сокращаться от сладостного томления.

Так хорошо. Даже слишком!

Кровь стучала в висках. Стон сорвался с губ. С трудом сдерживала чувства и бушующие в крови незнакомые мне гормоны.

Казалось, что я вот-вот взорвусь и меня раскидает на молекулы от наслаждения. Но нет. Я так и оставалась где-то на грани, балансируя там одна.

Неожиданно Хантер повернул голову в мою сторону. Я не была уверена из-за расстояния, но мне показалось, что его губы приоткрылись в немом болезненном стоне. Не знаю, заметил ли он меня, – вряд ли, потому что смотрел куда-то поверх моей головы, будто больше не в силах был выносить моё присутствие.

И мне было невыносимо видеть его бледное лицо, острые скулы, сжатые губы, нервно напряженные мышцы на мощной шее, и стараться прочитать его мысли – я не была уверена и в своих, – а потому, я почти сорвалась в свою комнату, обернувшись лишь на мгновение, чтобы отважиться взглянуть ему в глаза. Мне померещилась страсть, пылающая в них, но всё исчезло, прежде чем я успела удостовериться в увиденном.

Глава 13

Пару часов спустя я проснулась… Внезапно. В холодном поту, как просыпалась все эти сорок пять дней со смерти мамы.

Ночного дождя как не бывало. В точке видимости темнели всё еще переполненные водой свинцовые тучи, где-то в глубине таившие нерастраченный гром большой силы, но они неспешно уплывали к горизонту.

Новый день обещал быть душным, впрочем, как и все предыдущие. Эта духота напрочь выбила из моей головы всю ночную дурь, поэтому в мозгу стучалась пульсом единственная мысль: «Не опоздать в клуб!». Руки лихорадочно искали привычные единственные джинсы, но, вспомнив о вчерашнем скандальном событии за семейным столом, я оставила попытки найти их и залезла в чемодан.

Кстати, за испачканную Ребеккой любимую вещь было обиднее всего.

Напялив на себя дурацкую короткую юбку, прихватив засохший сэндвич с тарелки, потихоньку, прям на цыпочках, я вышла за дверь спальни.

Уже спускаясь по лестнице, услышала голоса в столовой и гостиной: мелодичный – Лауры, заискивающий – отца, с нотками пренебрежения – Хантера, и ещё один – до отвращения знакомый, женский с приторно-мурлыкающими интонациями.