Найти Иисуса

— Я лучше всего думаю во время боя, — продолжил Иисус. Слова эти потрясли комиссара. — И именно в бою мне все стало абсолютно ясно: и про тебя, Элеонора, и про твоего Гершена, и про то, чему вы придумали такое нелепое название Весть. — Иисус посмотрел на деревяшку. — Вы смеете говорить, что вот эта недоделанная рыба — Весть? Может быть, тогда вы скажите, что значит слово «ра», написанное на ней?

— Я думал, что у тебя тоже есть Весть и когда обе Вести соединятся, все станет ясно, — мрачно буркнул комиссар.

Иисус расхохотался:

— А мне и так уже все ясно.

Он несколько раз подкинул Весть, а потом с силой швырнул ее куда-то вверх.

Весть исчезла в темноте, как растворилась. На мгновение показалось, что она непременно рухнет в костер. Но она возникла, как проявилась, прямо перед носом Гарда и упала в траву у его ног.

Комиссар схватил ее, прижал к груди, уверенный, что сейчас Весть отнимут.

Но Весть совершенно не интересовала Иисуса, медленно и спокойно он продолжил:

— Ты, Элеонора, и ты, Гершен, запомните: есть только одна истинная весть, — Иисус встал и крикнул: — Никакой власти, кроме власти Закона! Никакого царя, кроме Бога!

И, как эхо, раздалось со всех сторон:

— Никакой власти, кроме власти Закона! Никакого царя, кроме Бога!

Иисус снова сел:

— Весть, дорогие мои, это то, что должно быть слышно, понимаете? А эта деревяшка, которую вы принесли, — плохо придуманный обман. Впрочем, я понял, за какой вы пришли вестью, вы хотите передать римлянам весть о том, где находятся зелоты и их предводитель Иисус-Учитель.

Элеонора устало посмотрела на Иисуса:

— Что ты несешь? Подумай сам: как я могу помогать римлянам, если из-за них погиб мой Корнелиус? Я должна найти его убийцу и отомстить. Я же говорила тебе об этом.

— Ты много о чем говорила, — Иисус поднялся, отошел от костра и тут же оказался в темноте.

Из темноты они услышали его голос:

— Запомните, я должен знать, кто вы на самом деле, кто вас прислал и где находятся те, кто вас прислал. Если вы расскажите это, ваша смерть не будет мучительной. Ну, а не расскажите сразу, поверьте, у Иисуса-учителя есть множество способов узнать правду. Жестоких способов, но действенных. Думайте до утра.

Гард почувствовал, как чьи-то руки подняли его и поставили на ноги.

В неясном свете костра он увидел, как подняли Элеонору.

Их отвели недалеко.

Кажется, в самой земле открылась крышка какого-то люка, куда и кинули Гарда и Элеонору.

Они оказались в очень глубокой и довольно широкой яме. В ней можно было стоять в полный рост и даже ходить.

— Бред какой-то, — сказал Гард. — А кто такие зелоты?

— Фанатики, — вздохнула Элеонора. — Они хотят избавить свой народ от иноземных угнетателей. То, что он кричал: никакой власти, кроме власти Закона! Никакого царя, кроме Бога! — это их лозунги.

— А Иисус — их предводитель?

— Ага.

— А почему его называют Иисусом?

— Это не прозвище. Это имя. Вообще-то он — Иисус Варавва. Варавва — по-гречески учитель.

Гард не поверил своим ушам:

— Варавва? Тот самый?

— Какой тот самый? — не поняла Элеонора.

И вправду, откуда ей было знать про Варавву?

Но Гард ведь не зря читал Библию и книжки всякие, которые ему префект дал.

Конечно! Понтий Пилат еще спрашивал: «Кого вам отдать: Иисуса Варавву или Иисуса Мессию?»

И народ закричал: «Варавву!» И Понтий Пилат не понял, почему так закричали люди, но вынужден был Варавву отпустить. И Иисуса Мессию, Иисуса Христа распяли. И началась новая история человечества.

Это тот самый Варавва, у которого так хотел спросить комиссар:« Как же ты жил после того, как узнал, что вместо тебя распяли Бога?»

Однако сейчас спрашивать Варавву об этом было рано. А события разворачивались таким образом, что до Голгофы Гард вполне мог не дожить.

Эх, не к тому Иисусу привела его Элеонора. Не к тому...

И что теперь?

— Что будем делать? — спросил Гард.

— Попробуем убежать, — вздохнула Элеонора. — А если не удастся, будем думать, как обмануть Иисуса. — Она снова вздохнула и сказала неожиданно: — Вот ведь не верила я себе, не верила. А зря...

— Чего? — не понял Гард.

— Ну как же. Весть — одна. Часть у тебя, часть — у Иисуса. Я ведь чувствую Весть, и если бы она была у него, меня должно было бы к нему тянуть. А я не чувствовала у него Вести. Совсем не чувствовала, понимаешь? Но не придала этому значения.

Гард понял, что Элеонора вот-вот заплачет.

В темноте подошел к ней, обнял.

Девушка уткнулась к нему в плечо и зарыдала.

Гард гладил ее по волосам, по лицу. Элеонора никак не могла успокоиться.

Наконец Гард решился и поцеловал ее нежно и робко в щеку.

Элеонора подняла на него глаза.

— Я знаю, что я не погибну, — прошептала она.

— Конечно, — радостно подтвердил Гард.

— Не конечно, а знаю. Я сначала должна отомстить за Корнелиуса, а потом уйти к нему. Он ведь ждет меня — там, — Элеонора взглядом показала на небо. —

Но я не могу к нему идти, пока не отомстила тем, из-за кого он погиб.

Имя Корнелиуса возникло некстати. Но целовать Элеонору дальше было невозможно.

Гард отошел от нее:

— Давай исследуем нашу тюрьму. Исследовать, в общем, было нечего. Да и какие исследования в кромешной темноте?