Найти и вспомнить

- Это ненужная жертва, Рыцарь! Черный дух обманул Ирину еще ребенком, поэтому их договор их я не считаю действительным! Слышишь? Я, королева, считаю обманный договор недействительным! - в ней внезапно вспыхнула ярость. Она подняла голову и закричала в шевелящуюся тьму. Слышишь, ты! Я - королева! И я не намерена играть по твоим подлым правилам!

Черные молнии распороли сумрак. Они разнесли по кускам и обрывкам окружающее их пространство… и остались только звездное, совершенно равнодушное и бесконечное небо, ровная поверхность черного стекла и трон, на котором спала королева Ирина.

И ясное, твердое понимание того, что все-таки в своем сердце Марина уже дала свою клятву Грызмагу.

- Иринка, Иринка! - закричала она, оглушенная ударами сердца, и бросилась к сестре.

…

Тридцать лет назад идя мерзлой равниной, Маринка вдруг поняла, что больше не может идти. Ноги кричали рвущей болью, заснувшая Алинка была тяжелой, Ирина молчала, не предлагая помощь. Марина опустилась на корточки, прижимая к себе малышку и боясь опустить ее на безжалостные зубья битого стекла, заплакала.

Ирина стояла рядом, глядя куда-то вдаль. И когда она заговорила, Маринка не узнала ее голос - он был жестким и холодным:

- Я - будущая королева. Я - королева волшебного светлого мира. Я вынуждена буду платить за это свою цену… - голос ее повышался, переходя на пронзительный крик. - И я уже сейчас обладаю магией, способной обратить в прах все усилия унижающего нас Грызмага. - Она подняла руки - прекрасная маленькая королева, пылающая светом, как раскаленная комета. - И я повелеваю мирами и пространствами, временем и пространством, судьбами людей и своей собственной!

Вспышка ярчайшего света ослепила Маринку…

…и Кот уже перехватил из ее рук снова ставшую почти невесомой Алинку. И маленький смелый эльф, превратившийся в Рассеянного Рыцаря, смущенно прятал в ножны свою серебряную сабельку. И пушистики радостно орали, прыгая вокруг, и усталая Ирина улыбалась сестре, протянув руку:

- Маринка, давай устраивать пир для королевы пушистиков!

- А можно мне тортик? - спросила Алина, обнимавшая за шею Кота.

- Тортик? Нет! Это будет огромный тортище! - гордо ответил Кот.

- Ура! - вразнобой запищали пушистики.

Пир шел долго… и было удивительно, волшебно, прекрасно, чудесно - сидеть на троне рядом с сестрой и принимать поздравления придворных с прибытием маленькой Алины… и не помнить ничего, что было совсем недавно. Смутно она чувствовала, что лучше и не пытаться вспомнить. Нет-нет, лучше и не пытаться!

….

С каждым шагом, болью отдающимся в ноющих ногах, Марина чувствовала, как на нее наваливается страшная тяжесть. Она торопилась, по-старушечьи семеня и ковыляя, сердясь на саму себя за навалившуюся слабость, а трон со спящей сестрой все еще был далеко. Смутно она понимала, что мир вокруг нее снова меняется. Призрачные стены и колонны, возникшие с первым ее шагом, наливались явью. Алели полотна королевских знамен, колыхаясь от ветра, проросшие колонны одевались в мрамор и золото, разворачивались огромные пурпурные полотна штандартов, свисающих откуда-то из незлой тьмы наверху.

Уже видны были пустые троны матери и отца, утопающие в цветах, - последний привет родителей осиротевшим навсегда дочерям. Марина почувствовала, как ее бережно поддерживают за руку. Рыцарь Маренго, чьи глаза сверкали в траурном полумраке, нашел в себе силы не броситься вперед, оставив ее, свою потерявшую вдруг силы королеву. Она слабо улыбнулась ему, но глаза ее неотрывно смотрели на спокойное лицо сестры. Вот, наконец, она стояла на ступенях, запыхавшаяся, с мокрым от слез и пота лицом, боясь прикоснуться к руке, спокойно лежащей на подлокотнике трона.

- Только вы, королева, можете разбудить ее, - сказал Рыцарь. В голосе его Марина уловила сдерживаемые нетерпение и радость.

Марину пробила крупная дрожь. Прядь абсолютно седых волос упала ей на лицо, - она машинально смахнула ее в сторону. А затем, взяв в руки теплую ладонь Ирины, сказала охрипшим голосом то, что в глубоком детстве говорила им бабушка:

- Слышишь, королевишна… пора вставать! Так и проспишь царствие небесное!

Ресницы Ирины задрожали.

- Будят ребенка ни свет, ни заря, - тихо пробормотала она, точно так, как когда-то сонным голосом отвечала бабушке…

…и открыла глаза, притянув к себе сестру и целуя ее в мокрые щеки. - Маринка… Маринка… ты все-таки пришла!

Глава 29. Заключительная, в которой ничего не заканчивается

Великое дело - душ по утрам! Тащишься в него не выспавшийся и сердитый, а выходишь вполне себе приличным человеком, прямо-таки заново родившимся. И махровый халат приятно льнет к телу, и домашние тапочки привычно уютны, и кофе пьется легко и радостно.