Найти и исполнить

Стас подошел ближе, оглянулся на всякий случай, но призраку то ли надоело за ним следить, то ли на плевок обиделся, и в спину никто не смотрел. Еще шаг, еще один, терпкий тяжелый запах становится сильнее, что объяснимо – дверь в квартиру закрыта неплотно, и даже пробивается в коридор еле заметная полоска тусклого света. А пахнет духами, Стас моментально вспомнил их и саму женщину, что прошла тогда мимо, не обратив внимания на «лейтенанта» НКВД. «Актриса», – точно шепнул, напоминая, Лаврушин, и Стас потянул дверь на себя.

Темнота, но не такая, как в коридоре, чуть разбавлена светом то ли ночника, то ли свечки, отчего по углам шевелятся черные тени, а самая большая сидит в углу на чем-то высоком и квадратном. Сидит, не двигаясь, и молчит, не спрашивая позднего гостя, какого, собственно, черта ему здесь надо, а к запаху духов явно примешивается другой, но слабее, гораздо слабее того, от которого едва не вывернуло недавно. Стас вытянул руку, подошел осторожно, остановился напротив Золотовой. Та в длинном пестром халате и домашних туфлях сидела на огромном, покрытом яркой тканью сундуке, сидела, откинув голову назад и

прижимая руки к животу, между пальцами у нее что-то поблескивало. Черное на черном было не видно, поэтому Стасу пришлось наклониться, он всмотрелся повнимательнее, выпрямился, отошел к стене. Мертва, убита ножом в правое подреберье, небольшим ножом, с каким легко справится женщина. Убита, судя по всему, недавно, меньше часа назад, но дверь открыла сама, ключ так и торчит в замке изнутри, следов взлома нет. Открыла, и получила ножом в печень, ей хватило одного удара, и истекла кровью, пока убийца что-то искал в ее квартире.

И очень торопился, но действовал так же, как и в комнате Савельевых, оставляя после себя разгром, обломки и обрывки. Двери встроенного стенного шкафа в коридоре нараспашку, одежда валяется на полу, стены ободраны до той же дранки, на полу штукатурка, и белые следы, они ведут в комнату. Здесь не лучше, перевернуто все, до чего можно дотянуться, уцелела только люстра с одной-единственной горевшей лампочкой под нагромождениями потолочной лепнины. Этажерка валяется на полу, рядом разбитый вазон с цветком, круглый стол сдвинут к стене, полосатый коврик вздыблен у порога, на нем валяется перевернутая коробка с шоколадными конфетами. Они рассыпались по полу, одну или две убийца растоптал в запарке, наверное, когда в большом шкафу рылся и выкидывал из него ворох белья, платьев и прочей легкой одежды.

Стас шагнул к столу, потрогал бок белого чайника – еще теплый, значит, Золотова собиралась чай пить, когда в дверь постучал убийца. И все бы ничего, но конфеты – большая редкость по нынешнему времени, откуда такое богатство, интересно, или это у нее из старых запасов? А это? Стас присел на корточки и подобрал с пола небольшой бумажный сверток наподобие крохотного кулечка, развернул, высыпал содержимое на ладонь.

И с минуту рассматривал белый порошок, понюхал, попробовал на вкус. «Я не специалист и вообще никогда не увлекался, но похоже на кокаин. Или героин, черт его знает», – Стас высыпал порошок на пол, отряхнул ладони и рывком поднялся на ноги. Показалось – нет, но еле слышно скрипнула входная дверь, и загулял по полу сквозняк, шевельнул бахрому на абажуре и улегся моментально. Стас выглянул в коридор, но там, кроме мертвой Золотовой, никого не было, да и вообще в квартире было пусто, он бы давно понял, что не один здесь. Значит, «вернись и закончи» и относилось к актрисе, и Катерина снова далеко отсюда, выполнила приказ и ушла, вернулась на Чистые пруды, куда ему теперь путь заказан. Но оно и к лучшему, район знаком, можно попытаться отследить ее там, не будет же она вечно сидеть в четырех стенах, выйдет рано или поздно, а он дождется, встретит и все узнает…

Стас пересек узкий коридор и оказался в комнате напротив, в той, что имела с квартирой Савельевых общую стену. Ну, да, все верно, и карниз тут выходит из стены, и окно на ту же сторону, только наглухо закрытое, занавешенное темными тряпками. И мебели не в пример больше, спальня это, судя по двуспальной кровати и трюмо рядом. Вернее, того, что осталось от трюмо, – зеркало пересекала черная трещина, и Стас видел свое разбитое отражение на едва подсвеченном слабосильной лампочкой фоне. Ящики на полу, их содержимое вперемешку валяется на ковре, само трюмо сдвинуто, как и кровать, а на стене… Стас шагнул туда, не обратил внимания на хрустнувшие под ногами осколки, и вообще по сторонам не смотрел, уставился в одну точку.