Найти Эдем

…Он летел, летел, летел в беспредельном пространстве, поглотившем города и горы, леса, реки и острова, летел, подхваченный теплым ветром, не в силах вымолвить ни слова, шевельнуть рукой, повернуть голову. Он был камнем, ледяной глыбой, брошенной кем-то в беззвучную бесконечность, и, будучи камнем, не мог прервать, изменить, замедлить или ускорить свой нескончаемый полет…

Пространство впереди вытягивалось золотистыми ослепительными полосами, скручивалось в быстро увеличивающиеся клубки, подобные моткам пряжи; клубки, подскакивая, катились друг за другом, сливались в раздувающиеся огромные шары и внезапно разлетались мелкими огненными брызгами. Под ногами сотворилась из пустоты черная волнистая поверхность, распахнулась необъятным плащом, вспыхивая перебегающими с места на место сиреневыми огоньками. Черный плащ уносился назад в полном безмолвии — и вдруг опрокинулся клубящимся радужным водопадом, мгновенно поглотившим окаменевшее тело. В суматошном мерцании красок возникали неясные звуки-шорохи, порхали падающей листвой, порождая далекую нежную музыке, струящуюся как ручей из-под талого снега. Музыка убаюкивала, музыка звала, музыка обволакивала сладкую беспредельность — и можно было вздохнуть, потянуться всем телом, переставшим быть летящим камнем, и можно было открыть глаза и соединиться с радостной голубизной, пронизанной звонкими ласковыми лучами. Чистым и безмятежным был мир, погруженный в покой счастливого забытья..

Кожей лица, закрытыми веками он чувствовал прикосновение солнца, дуновение слабого ветерка. Тело отдыхало, тело было переполнено силой, и легко и спокойно было на душе.

Тихое пофыркивание… Знакомое тихое пофыркивание…

Вольный боец открыл глаза, вскочил на ноги и бросился к рыжему коню.

— Тинтан! Тинтан!.. — бормотал он, обхватив шею вновь обретенного скакуна. — Дружище, ты вернулся…

Он не хотел ничего объяснять себе, он не желал ничего понимать, хотя глазами давно отыскал пепелище погребального костра, груду углей, скрывших кости Тинтана. Асканта оставила воистину чудесный напиток, возвращающий мертвых. И если вино действительно способно творить чудеса, то оно вернет не только коня. Где покрытый свежими ветками холмик? Грон оторвался, наконец, от своего любимца и не успел еще повернуть голову, чтобы взглянуть на могилу, когда услышал за спиной негромкий голос:

— Что ты делаешь, Гронгард? Ты же свалишь Тинтана с ног!

Колдун, улыбаясь, сидел на корточках под деревом, на том самом месте, где только сидел вольный боец. Черный плащ Колдуна был пропылен, но цел, словно плотную ткань не рассек накануне боевой топор, словно не залила ее кровь из смертельной раны. Колдун держал сосуд с голубой жидкостью, держал бережно, как хрупкое украшение красавицы, готовые при неосторожном движении выскользнуть из рук. Грон бросил взгляд на холмик у трех деревьев с пятнистой листвой и тоже улыбнулся. Пусть могила осталась могилой, но вот он, Колдун — живой и здоровый и, значит, вино Асканты — это напиток, исполняющий желания. Будь благословенна, женщина со звезд!..

— Святой Грааль… Чаша плодородия богини Иштар, — говорил Колдун, рассматривая на свет нежно-голубую жидкость. — Кубок Ноя… Чаша Медеи… Вот оно какое, вино Асканты… — Он опустил сосуд в траву, поднялся и спросил: — Почему мы не возвращаемся, Гронгард? Где поклонник ясноглазой Оль, где Рения?

Вольный боец слышал эти слова, но они не доходили до его сознания. Он ждал, напряженно ждал следующего, самого главного чуда, он верил в это чудо и мысленно торопил события. «Духи рассвета, почему же больше ничего не происходит?..»

Колдун осмотрелся, задержал взгляд на стреле с голубой повязкой, остатках погребального костра и свежей могиле. Сдвинул брови, с силой потер левое плечо, медленно произнес:

— Помню… Не только не смог увернуться, но и сообразить даже ничего не успел. — Он поморщился, опять потер плечо и грудь. — Было больно… А еще злость на себя, на неуклюжесть свою, на неприспособленность… И обидно было — не дойти до цели, попасться на хитрость. — Колдун опять улыбнулся, просветлел лицом. — Значит, открылись ворота из слоновой кости?

Вольный боец вздрогнул.

— Откуда ты знаешь, Колдун?

— Знаю. Я ведь и придумал это заклинание… как и весь мир вокруг нас…

И вновь сомнение охватило Грона. Охватило — и тут же пропало. Возможно, Колдун говорил правду, всегда говорил одну лишь правду, и все было и есть именно так, как он говорил. Мир был великолепен, мир был открыт только для счастливых чудес.

— Вот и Вальнур Рай, — спокойно сказал Колдун, глядя за спину Грона.

Из черной гряды за равниной выплыло облачко пыли, понеслось к поляне. Всадник в зеленом плаще, увидев Грона и Ала, вскинул руку с боевым топором, прочертил в воздухе сверкающие круги.

— Не беспокойся, Гронгард. — Колдун ободряюще улыбнулся. — Еще немного — и твоя Инейя-Рения тоже вернется сюда. Думаю, ты уже убедился, что мне можно верить?

— Пусть твои слова сбудутся, Колдун!