Найди меня в Поднебесье

Они оценили друг друга сразу, абсолютно безошибочно.

Арэнкином окончательно овладели холод и полное спокойствие. Непривычный, чужой меч слился с ладонями, превратился в подобие его самого. Последние обрывки мыслей плавно перетекли к матово поблескивающим смертоносным краям. Перед ним находился противник, с братом-близнецом его меча, холодный, расчетливый. Равный. Больше не имело значения ничто и никто.

На этот раз первым атаковал Ханг. Подпрыгнул, взмахнул мечом над головой, завертел его в руке. Арэнкин распознал летящее движение, ушел с линии атаки, блокировал удар, поймав меч в небольшой зазор между пластинами. Ханг провернул руку и тут же стремительно ударил наискосок, метя в запястье, меч столкнулся с деревянным основанием, но отбросил его и рассек кожу на плече Арэнкина.

Первая кровь пролилась на белый песок.

Они выкладывались в полную силу. Все мастерство, все умение, весь опыт уходили на то, чтобы увидеть, распознать, предугадать, опередить… Босые ноги рыхлят песок, покрытый багровыми пятнами. В полной тишине слышно лишь хриплое дыхание и глухие удары. Вот Ханг неудачно принял удар, мечи столкнулись лезвие в лезвие, обсидиановая крошка брызнула в лица противникам. Арэнкин воспользовался этим, ударил соперника в предплечье. Меч вылетел из руки Ханга, но не коснулся земли — альбинос тут же подхватил его левой рукой и мгновенно атаковал, снова завертел оружие в безумном вихре. Арэнкин отбил один удар, второй, третий, без передышки, без возможности контратаковать. В какой-то момент нашел лазейку, прорвался вперед, мимо противника. Рванулась черная ткань, из бедра Ханга потекла кровь. Он припал на здоровую ногу, будто случайно, в развороте отбил следующую атаку Арэнкина, и тут же атаковал сам. Прежде, чем Арэнкин успел отклониться, меч глубоко вспорол кожу на его груди в рваные клочья. Ханг присел, уходя от лезвия, летящего в голову, и ударил противника в лицо рукоятью, тут же отпрыгнул, но получил неглубокую рану на животе…

— Стойте!

Служитель храма вновь шагнул в круг, щелкнул плетью, безошибочно и четко разграничивая соперников.

Ханг и Арэнкин, тяжело дыша, разошлись, каждый в свою сторону.

— Достаточно крови! — возгласил служитель. — Призываю второй раз: примиритесь и решите ссору. Первая кровь пролита! Меджед-Арэнк, призываю тебя: признай правду своего соперника, ибо Демиурги посчитали справедливым увидеть твою кровь первой!

Арэнкин зажимал рукой края рваной раны.

— Нет, — хрипло сказал он.

— Ханг Юшенг, именем Демиургов призываю: оставь меч и признай правду своего соперника, достаточно крови уже впитал песок!

— Нет, — отозвался Ханг, тяжело откашливаясь.

Снова плеть сворачивается в кольца, служитель делает шаг из священного круга, где нет места никому кроме тяжущихся. Звучит команда.

Арэнкин ясно осознавал: нельзя терять ни мгновения, иначе бой кончится не в его пользу. Мутный туман застилал глаза, черная ткань насквозь пропиталась кровью. На этот раз они не стали кружить и испытывать друг друга — они уже знали достаточно. Вдруг голубоватая искра проскочила по руке Ханга к рукояти его меча. Арэнкин нанес страшный удар, нацелив его на запястье противника. Вновь брызнул обсидиан, Ханг играючи удержал оружие.

Мейетола сощурилась, тревожно взглянула на Охэнзи. Свидетелям полагалось вмешиваться лишь в крайнем случае. За любую подсказку или неосторожное слово они жесточайшим образом наказывались.

Сейчас бой давался соперникам несравнимо тяжелее, нежели вначале. Было видно, что оба уже вымотаны от напряжения и ослабли от потери крови. Вдруг Ханг поскользнулся на свалявшемся песке, упал, перекатился, а меч Арэнкина вонзился в песок в том месте, где только что была его шея. Вонзился глубоко, расчетливо.

Охэнзи выругался про себя. Арэнкину, похоже, было плевать на установленные правила. Если он решил убить — то убьет. С другой стороны, в правилах прямо не запрещается разоружение противника после смерти.

Ханг вскочил, и противники сошлись снова, в яростном, бешеном ритме. Ясно, что они бьются уже из последних сил, вытягивают их из самой своей глубины, поддерживают холодной злостью. И невозможно предугадать, кто одержит верх.

Но вот Ханг начал теснить Арэнкина. Сначала слабо, потом все увереннее, наконец, наг перешел к чистой обороне. Казалось, на обоих бойцах нет живого места. И вдруг случилось то, чего ни Мейетола, ни Охэнзи, ни Кэнги не ожидали.

Наг не смог с достаточной силой парировать удар. Обсидиановый наконечник рассек кожу на щеке, сделал рану на груди еще глубже. Арэнкин пошатнулся, уже падая, ударил горизонтально, чем отогнал Ханга на два шага. Но это было уже неважно.

Арэнкин приподнялся, стараясь удержать мокрую и скользкую от крови рукоять меча, но она сама по себе выскользнула из рук. Наг загреб ногтями песок, закашлялся, сплюнул густую кровь.

Ханг приблизился, пошатываясь. Занес и тихо опустил меч. Поддел черным наконечником меч Арэнкина и отбросил его в сторону.

Тишина нависла над полем поединка. Гробовая звенящая тишина. Мгновения замедлили бег. Исход был кристально ясен.