Найди меня

Краснов привез меня домой и распрощался. Оказавшись в одиночестве, я растерялась. Первым делом скинула ужасное, тесное платье и засунула в стиральную машинку, подошвы туфель вымыла с мылом. Чем еще себя занять, придумать не смогла и отправилась пить чай. Вид сковородки с остатками жареной картошки выбил из колеи. Я сползла по дверце холодильника и, прижимая к себе несчастную утварь, разрыдалась. Сначала из горла вырвался лишь сдавленный всхлип, но спустя пару прерывистых, больше похожих на кашель, истерика пошла по нарастающей. Кажется, таблетки Краснова перестали действовать, а новую он забыл мне выдать. Я ревела белугой, сотрясаясь всем телом, вторя мне, звякала крышка от сковородки, которую я так и не выпустила из рук. Скажите, как так может быть, что человека уже нет, а обед, который он для меня готовил, я преспокойно держу в руках? Почему вместе с почившим не истаяло все, что имело к нему отношение, оставив взамен лишь дымку воспоминаний? Без поддержки таблеток, бетонной стеной ограждавших от тяжелых эмоций, я чувствовала себя потерянной. Жалкой и беспомощной. Мысли о том, что Михаил выбрал меня только лишь из-за внешнего сходства с первой любовью, подбрасывало веток в костер.

В итоге спустя час я чувствовала себя абсолютно разбитой и самой несчастной и одинокой на свете. Подозрительная поддержка Краснова – не в счет! Его мотивы так и остаются для меня загадкой. Допустим, поначалу еще можно было все списать на нашу договоренность, но неделя прошла, Миша давно нашелся, а Илья так и присутствует в моей жизни. В баечку о зарождающихся чувствах я не поверила. Была бы лет на десять моложе, тогда бы точно купилась, но сейчас – нет. Не верю я уже, что лишь неземная красота может заставить мужчину вершить подвиги во имя ее обладательницы, эпос про Елену Троянскую сильно преукрашен. А может, мужчины, попадавшиеся на моем жизненном пути, были сплошь не герои?

35

Вечер я закончила просмотром наших общих с Мишей фотографий, которые я бережно хранила в тощем – не чета Софьиному – альбоме. Слезы капали и оставляли неровные круги на дорогих сердцу изображениях, отчего плакать я принималась только горше.

Наутро смотреться в зеркало было противно. Опухшие веки наглядно показывали, что я делала прошлым вечером, на душе было тоскливо и безнадежно. Организм требовал таблетки, которая могла отодвинуть все это на задний план, поэтому, даже не успев позавтракать, да и нечем особо было, я набрала Краснова.

– Привет, ты приедешь? – не стала я размениваться на любезности.

– Уже мчу к тебе, дорогая, – был мне беззаботный ответ, и я в нетерпении отправилась ставить чайник.

Долго и тщательно умывалась холодной водой, растирала лицо полотенцем – не помогло, в зеркале все так же отражалось узкоглазое чудовище. Плюнула на все и переоделась в джинсовые шорты и футболку, краситься не стала – не поможет.

– Ого! – присвистнул Илья при виде меня, льстить для разнообразия не стал. Я посторонилась, и тот вошел в квартиру. – Смотрю, ты вчера времени даром не теряла, да? Убивалась весь вечер?

– Не твое дело, – огрызнулась я. Цветущий вид мужчины больно бил по чувству справедливости, и я все никак не могла взять в толк, как кто-то, учитывая ужасную трагедию, случившуюся с Мишей, может продолжать радоваться жизни? – У тебя успокоительные с собой, кстати?

– А что? – Краснов вперился в меня взглядом, который мне до жути не понравился. Так врач смотрит на пациента перед тем, как сказать, что у того все плохо.

– Пора принимать, а у меня своих нет, – нетерпеливо объяснила я.

Попасть бы уже скорее в вакуум без чувств, раздирающих душу в клочья! Покой мне был необходим даже больше, чем завтрак, поэтому разговор получался агрессивным, непонятливость Ильи злила.

– Ты их больше не получишь, – серьезно покачал тот головой. – Кто ж знал, что ты так быстро пристрастишься. Я не собираюсь собственными руками превращать тебя в овощ.

– С какой стати ты за меня решаешь? – закричала я, не справившись с эмоциями. – Это только мое дело, как я буду проживать свое горе!

– Вот именно – проживать! – тоже повысил голос мужчина, после уже спокойно продолжил: – Проживать, а не избавляться от собственных чувств. Не надо заглушать их таблетками, – он подошел ближе, схватил меня за плечи и легонько встряхнул. – Поплачь, выговорись, хочешь, разбей что-нибудь, только не подсаживайся на таблетки, – Илья прижал меня к себе и прошептал рядом с ухом: – Это не выход.