Наглое игнорирование

А когда встал, подозвал к себе старшего лейтенанта, который не вмешивался, но издалека за шаманством своего помощника по медчасти глядел.

— Вот пытаются нас обмануть граждане. Притащили вместе с немцами двух наших бойцов головы, да третью – то ли нашей санинструкторши, то ли беженки, женская головка-то. И ведь предупреждали мы их.

И немного сам испугался. Берестов побелел лицом, желваки заиграли, и рука слепо и самостоятельно зашарила по ремню поясному, тем где кобура должна быть.

— Хито? — просипел зло и многообещающе.

Выпихнули из группы самого шестерошного урку, даже, пожалуй, не урка он, а так – приблатненый выблядок. Сявка. Тот неосторожно глянул назад, на старших паханов своих, не понравилась реакция начальства.

— Глумление над трупами советских граждан, срыв важного задания, нарушение прямого приказа – полная коллекция, — сказал хмуро Алексеев.

Берестов в ответ что-то сипло прорычал. Видно было, что он взбешен.

— Так что точно, товарищ старший лейтенант, будет исполнено, — кивнул начальнику похкоманды.

И очень скоро двое из числа тех, на кого положиться было можно, на телеге увезли незадачливого балбеса в райцентр. С сопроводительным письмом. И имея на руках немецкий карабин, первое оружие, найденное на поле боя.

Развитие событий приобрело неожиданный оборот не только для хорохорившегося, но уже напугавшегося сявки, но и для всех остальных. Утром приехал уполномоченный особого отдела с двумя своими бойцами и уже окончательно перепуганным сявкой. Скатались за лесок, взяв с собой пару выписанных из госпиталей в понятые, после чего показали Берестову и всем остальным в развернутой тряпочке несколько золотых коронок. И загребли сразу троих самых расписных красавцев, а остальные тут же приобрели бледный вид и мокрые ноги. Не то, что холодом – морозцем потянуло.

Особист, наоборот, имел вид довольный и очень коротко объяснил остальным, что за мародерство в военное время полагается много чего веселого, но никак не санаторное лечение, а раскрывать такие преступления ему не впервой. Фельдшер ожидал, что и им, как начальству, будет выдано по первое число, но нквдшник в бутылку не полез, рассыпать угрозы не стал, а таким же внезапным образом и убыл.

Окончательно провинившуюся команду добило то, что Берестов, не теряя времени зря, сходил на место происшествия и обнаружил, что немцев безголовых просто свалили в воронку с талой водой. И половина из них в сапогах и шинелях, а документов не сдано вообще никаких и оружие не собрано, хотя прямо на виду валялось с десяток винтовок. Оказалось, что командир умеет дрючить виноватых в три дубины, причем не отступая ни на йоту от устава, и моментально устроил козлищам веселую жизнь, длившуюся неделю.

А вместо четырех арестованных урок получил троих выписанных из госпиталя полуинвалидов, особенно выделялся коренастый плечистый крепыш с сильно обожженным лицом и повязкой через левую глазницу.

— Танкист? — спросил Иван Валерьянович одноглазого.

— Не-а, летчик – усмехнулся криво тот.

— Не похоже. У летчиков граница здоровой и обожженной кожи иначе проходит, они обычно в очках, те защищают – тоном знатока заявил Алексеев.

— Ну, танкист, ладно, тебе-то что, старый? — огрызнулся новичок.

— Механик?

— Ну?

— Не запряг еще, не нукай. Толковый механик, или так, в мазуте попачкаться?

— Да говори ты дело, черт бы тебя, дед, драл! Чего тебе от меня надо, старый хрыч? — разозлился вдруг танкист.

— Не кипятись, друг, просто до зарезу нам нужен толковый механик, — очень мягко, как полагается говорить с контуженными, продолжил разговор фельдшер. Сообразил, что таким сухим порохом вспыхивают с пустого места именно такие ребята, кому не повезло и мозги в черепушке взболтались от близкого взрыва. Психопатизируются после контузии люди. Совсем недавно такое открыли ученые мужи, но Алексеев читывал медицинскую прессу и был в курсе.

— Ну?

— Для работы нужно тягло. Сам видишь, у нас только лошадки калечные. А тут вокруг по полям всякого железного много, вот если б что нам починить, да попользовать. И нам всем хорошо и ты бы внакладе не остался. Очень нам тягло механическое нужно, а механиков тут кроме тебя и нету.

— А, в этом смысле, — потихоньку остывая, ответил одноглазый.

И на следующий же день танкист явился к фельдшеру с готовым предложением – обойти напару местных и поговорить.

— Эти ж черти тут живут, должны знать, что да где, только так спросту они болтать не будут.

— Может предколхоза подключить и нагрузить? — спросил Алексеев, которому очень не хотелось таскаться по избам, лестницы были для него сущим мучением, а тут жили небедно, с крылечками. С другой стороны он понимал, что лекарь для деревенских всегда авторитетнее не пойми кого с обгоревшей мордой, техников в деревнях уважали и побаивались, но с виду танкист был страшен и пока никакого авторитета не наработал.

— Нет, от него толку мало, он сюда прислан, для местных – чужак и пьет много, — толково пояснил горелый.

— Может быть с детей начать? Мне пока никак обход делать не получится, работы по коллекции много…