Наглое игнорирование

Ничего не поделаешь. То, что казалось хаосом и муравьиной беготней означало только одно – снабженцы свой хлеб не даром едят и сейчас многотысячные армии бегут и катят наперегонки, как и полагал начальник штаба. Это только профану кажется, что ездить по дороге просто и дивизия легко и беспрепятственно может – словно поезд какой – без проблем доехать от пункта А до пункта Б. С первого взгляда – детская задача. На деле колоссальный труд – от задумки командира, воплощенной штабом в конкретные и четкие приказы всем исполнителям, до громадной и скрупулезной работы каждого участника от командира дивизии до водителя грузовика или мехвода танка. Только так военная махина будет двигаться не растягиваясь кишкой, не сбиваясь в кучи в дурацких пробках, притом будучи готовой отразить любое нападение – хоть с воздуха, хоть с земли и вовремя – где надо – вступая в бой. Притом надо постоянно и в необходимом количестве доставить в пункты назначения и топливо и боеприпасы и пополнения, вывозя аккуратно в тыл раненых, пустые ящики от снарядов, поврежденную технику для быстрого ремонта и еще выполняя сто задач, не менее важных. Носятся связные и посыльные, комендантская служба то подгоняет, то осаживает, чтобы график не сбился и не получилось затора, над головой болтаются в небе истребители прикрытия, у ключевых точек – тех же мостов – окопано прикрытие и стоят зенитки, задрав стволы в небо. И вся эта армада из сотен тысяч людей, десятков тысяч машин по десяткам маршрутов прет катком организованно и неудержимо охватывая Берлин по окраинам, захватывая склады, которые в любой столице вынесены подалее от высокомерного центра. Немецкие группировки – отрезаны от города и хотя и пытаются отчаянно пробиться, но ничего не выходит. И южная группировка Буссе, не пробив дыру в нашей обороне, пытается обойти советские части, обогнать и войти усилением к гарнизону столицы. И с севера группировка Штайнера бьется как лбом об забор. И с запада тыкается группировка Венка. И никак нельзя пустить их в Берлин, вертись, как хочешь. Вот и вертятся войска Красной Армии, крутя карусель вокруг столицы Рейха.

Прямо кадриль. Виртуозная, многодельная и напряженная, потому как только организованность дает победу, те же массы гитлеровцев, что в армии Буссе – а их там по слухам тысяч двести – можно остановить только если поломать структуру, костяк любого воинства. Для того их безостановочно долбит авиация, выжигая немцам боевую технику, в первую очередь ударные силы – немецких люфтвафлей за последнее время и не видно было, сбросили их с неба, а наши постоянно жужжат в небе, атакуют в хвост последней берлинской надежды танкисты, отжимая от Берлина, а заслоны РККА стоят насмерть, вынуждая фрицев долбиться уже аморфной массой в жестко структурированную оборону или идти в обход. Пешком по лесным дорожкам, отдав магистрали для колонн советской техники.

Это очень кисло – бодаться с обороной, которую составляют взаимодействующие друг с другом и окопавшиеся пехота, артиллерия и танки, прикрытые сверху авиацией. То, что устраивали нашим немцы в 1942 году – теперь вернулось с походом и сейчас уже гитлеровцы толпами пехоты и с жалкой поддержкой трех пушек, к которым и снарядов по три штуки, безнадежно шли массами на пулеметы, в многослойный кинжальный огонь, ложились сотнями и тысячами, заваливая поля и дороги убитыми и умирающими – и не добиваясь успеха, потому как с их стороны пропала именно организованность и структурность военная, когда рода войск взаимодействуют и помогают друг другу, усиливая общую мощь не в разы, а на порядки. Исход войны для Берестова был уже ясен. В Германию пришла неодолимая сила. И как ни стараются последние армии Рейха спасти положение – это уже все впустую. Кончились ветераны, оставшиеся в земле на всем пути из СССР, кончились снаряды, оставшиеся на уже захваченных складах, кончились танки и бронетранспортеры, которые стоят горелыми стальными тушами по дорогам, где штурмовики Ил-2 наворочали металлического бурелома так, что и не растащишь. Знакомо это все Берестову, отступление по лесам, когда всей силы – винтовка, да полста патронов – и вся огневая мощь, а танки и пушки или брошены или сожжены. Крови нам это еще стоит большой, к сожалению. Но теперь на одного нашего погибшего бойца приходится по пять – шесть немцев. Это уже затаптывание сбитого с ног, но еще кусающегося врага. Хотя каждого своего погибшего – жаль до слез. Но никуда не деться. Добить надо. И сейчас как раз вышибают, образно говоря, дубиной последние германские зубы.

Госпитальный взвод встретил странно – очень уж как-то обрадовались и сестрички и врач и санитары приезду своих. Сами уже все собрали-скатали, но что-то встревоженные, ходят пригибаясь, быстро и на открытые места не вылезают. К машине первой подбежала маленькая и ладненькая медсестричка Маша, на плече которой грозно покоился великоватый для нее ППШ.

— Здра жла, тащ катан! Вот здорово, что прибыли! В рощице слева кто-то копошится и стреляли оттуда пару раз. Метров шестьсот – а неприятно. Нервничали мы тут!